Письма из Терра Арссе - Татьяна Миненкова

Шуршали полы моего темно-алого плаща, гулко стучали при каждом твердом уверенном шаге каблуки сапог, раскачивался из стороны в сторону на цепочке, все еще сжимаемой в кулаке, голубой кристалл.

С ним нужно было срочно что-то делать, опасно было оставлять его в Первом замке. И в Галатилионе. И, если уж на то пошло, в Терра-Арссе, где не исключена была вероятность того, что им кто-нибудь воспользуется, поскольку, магов хоть и было мало, но они имелись.

Где гарантия, что кто-нибудь из Следующих не решит таким нехитрым способом увеличить свои шансы на победу?

В идеале, нужно бы сначала узнать про кристалл побольше. Но у меня не было на это времени, его слишком опасно было оставлять на виду.

И я направился в сторону голубиной башни. Был у меня один бредовый, но интересный план.

_____________________________________________________________________________________

[1] Пятеро Следующих были избраны сразу же после окончания войны между Терра Вива и Терра Арссе, для исполнения пророчества королевской видящей, согласно которому один из избранных станет в будущем новым магически одаренным правителем королевства.

[2] Для того, чтобы магическая сила не проявилась у Следующих как можно дольше, позволив накопить объемный резерв, каждый из них, при излишнем проявлении эмоций обязан был принимать эликсир забвения, позволяющий забыть о причинах и последствиях сильных эмоциональных всплесков.

[3] По королевскому распоряжению, во исполнение пророчества, Учителя являлись наместниками в пяти крупных городах Терра Арссе, до момента пробуждения силы Следующих.

[4] Синдарин (или эльфийский язык) придумал Дж. Р. Р. Толкин и автор не видит причин изобретать велосипед, когда он уже давно изобретен и практически совершенен.

Чужое письмо и три флакона эликсира забвения

Тэтрилин Тэле Фэанааро Арссе

Терра Арссе. Авенир. Пятый замок

♫ Two Steps from Hell — Ultraground

Я вся была одним концентрированным нетерпением.

Весь день провела как на иголках. Самым сложным стало — не выдать своего волнения ни жестом, ни взглядом, ни неосторожным нервным вздохом.

И вот, наконец, ужин закончился. И теперь я ждала сигнала, металась из угла в угол, не находя себе места. Одна и та же половица визгливо поскрипывала, когда я наступала на нее по пути туда и обратно.

Я заламывала пальцы и искусала до крови щеки, а стук сердца, похожий на барабанную дробь, наверное, был слышен далеко за пределами Авенира.

Любимое темно-алое платье с высоким воротом было застегнуто на все пуговки и цепочки. Длинные каштановые волосы собраны в косу. Немного вещей аккуратно уложены в легкую кожаную сумку. Теплый дорожный плащ заждался на спинке кресла-качалки у окна, чтобы я могла быстро схватить его, как только возникнет необходимость.

А она должна была возникнуть совсем скоро, с минуты на минуту. Но прислушиваясь к каждому новому звуку, я не слышала ничего громче собственного дыхания.

В нетерпении бросила взгляд в окно. На небе не было ни облачка. Таким оно бывает только теплой осенью — ярко голубым, чистым и ясным. Глядя на него, казалось, что все получится и впереди ждет столь же счастливое и безоблачное будущее.

Солнце собиралось садиться, отбрасывало на землю оранжевые предзакатные лучи, но пока еще было светло. Погода последнюю неделю стояла сухая и теплая. Жители Авенира занимались своими делами. Да и в стенах замка кипела размеренная ежедневная рутина.

Никто не знал, что вскоре она будет нарушена. Что поднимется шум. Потому что в хранилище рядом с конюшнями неожиданно начнется пожар.

Неожиданно для всех, кроме меня и Дэя. Вчера он заверил меня в том, что постарается сделать так, чтобы никто не пострадал, ни люди, ни лошади. При этом огонь должен быть достаточно сильным, чтобы отвлечь моего Учителя. Это и было нашей основной целью.

Я так привыкла к тому, что каждый мой день был похож один на другой, что неведомая доселе неопределенность выводила меня из себя, заставляла нервничать, прерывисто вздыхать и продолжать кусать изнутри многострадальную щеку.

«Скорей бы уже», — думала я, кусая вместо щеки нижнюю губу и нетерпеливо мерила комнату шагами уже, наверное, в двадцатый раз, и в сотый раз прокручивала в памяти наш вчерашний разговор.

Как же здорово было помнить все, что происходит! С тех пор, как «случайно» разбился стеллаж с флаконами эликсира забвения, моя жизнь явно изменилась в лучшую сторону.

И если раньше я помнила только уроки Учителя и немного скудных сведений о самой себе, то теперь в памяти ярко отпечатывалась каждая секунда, отчего хотелось хлопать в ладоши, радостно пищать и прыгать. И это одновременно с ожиданием, которое сводило меня с ума.

Да, такие эмоции скорее были присущи подростку, а не двадцатичетырехлетней девушке, но, поскольку раньше у меня не было вообще никаких, я с радостью позволяла себе испытывать эти.

Как же приятно было теперь просыпаться утром и помнить вчерашний день! Полностью. И обдумывать завтрашний, зная, что наутро не забудешь все свои планы.

А планы у меня были грандиозные. Вернее, не у меня одной. У нас.

Дэй, однажды появившись на подоконнике моей комнаты в северной башне Пятого замка, перевернул всю мою скучную и унылую жизнь с ног на голову. Он дал мне надежду на то, что я могу сбежать из замка и начать все заново где-нибудь, где никто меня не найдет.

Где я больше не буду Пятой[1] Следующей, а стану просто девушкой, которая вправе сама выбирать свое будущее[2]. И я впервые поверила в то, что всю свою сознательную жизнь считала невероятным.

Хотя — само присутствие Дэя в моей жизни — уже немыслимо.

Он не мог попасть в замок, потому что стены были защищены заклинанием. Я не могла выйти наружу, ограниченная теми же заклятыми стенами. Учитель слишком хорошо меня знал, хотя и уверял, что ограничивал мою свободу исключительно в целях моей же безопасности.

Но имелась в заклинании одна брешь, «слепая зона» — широкий подоконник в одном из башенных окон. И этот подоконник — та территория, на которой мы могли присутствовать оба.

Я и Дэй все так же не имели возможности покинуть его пределы в противоположном направлении, но, сидя на подоконнике, могли общаться. И не только.

Пару дней назад он впервые поцеловал меня. Неожиданно и волнующе. Чувство наслаждения от его губ, его дыхания на моей коже, взгляда, от которого замирало сердце, мне хотелось сохранить в своей памяти навсегда. Где-то внутри до сих пор порхали легкие разноцветные бабочки, а я, погруженная в приятные воспоминания, то и дело проводила пальцами по губам и глупо улыбалась.

Это воспоминание