Чистовик - Лин Петрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мам, голова болит.
— Домой вернёмся — другое место болеть будет от ремня. Чего сиганул — то?
Он сморщился и отвернулся от меня.
М — м — м, сдается мне, что его первая любовь уже закончилась, оставив в душе разочарование.
В райцентре к нам вышел парнишка в белом халате.
— Хорошо, что мальчика во время привезли.
Он поднял перед глазами черно — белый снимок, на котором я увидела череп.
— Видите это пятно? Опухоль это.
— Как это?
Я растерянно переводила взгляд на парня, на сына, снимок.
— Голова болит? — спросил парень у сына.
Андрей кивнул.
— Ну вот. Опухоль. Нужно в город ехать — и вышел.
Ехали на автобусе молча, я лишь прижимала к себе сына. Мы точно не знали, что нам предстоит, но понимали, что это страшное слово, предрекает страшное.
В городе к нам вышел пожилой врач. Он покивал головой, посмотрел бумаги и черно — белый снимок, осмотрел и опросил сына, всё время поправляя сползающие с носа очки.
— На снимок — коротко распорядился он и вышел.
Час ожидания растянулся в целую жизнь, пока дверь не распахнулась, и меня не пригласили в кабинет. Медленно, на негнущихся ногах я вошла и присела на край стула, нервно теребя платок в руках.
Врач показал два снимка.
— Видишь?
Я растерянно переводила взгляд со снимка на снимок. А потом отрицательно покачала головой.
Врач указал пальцем сначала на один снимок, затем на второй.
— Нет опухоли.
Я сидела, не шелохнувшись, пытаясь понять его слова. А тот вздохнул, снял очки, принялся протирать их своим же халатом.
— Ошибка это. Отпечаток пальца рентгенолога приняли за опухоль. Мамочка, езжайте домой. Здоров ваш сын. Рука заживет, у молодых кости хорошо срастаются.
Здоров, здоров — билось у меня в голове.
Я с трудом сглотнула густую слюну, медленно встала.
— Спасибо — вот и всё что я смогла сказать в тот момент.
И вышла к сыну. Едва мы оказались на улице, я расплакалась. Закрылась руками от проходивших мимо людей и плакала. Слезы лились ручьём, сквозь пальцы.
— Мам, ты чего, мам?
Сын растерялся и не знал что делать. Видя, что я не успокаиваюсь, сел рядом со мной и тихо спросил.
— Я помру?
Тут я уж пришла в себя. Испугала сына своими слезами.
Принялась утирать слезы.
— Нет, сынок. Здоров ты — шмыгала я носом.
— Так, а чего ты? — он посмотрел на меня.
— Не плакала давно, вот случай и подвернулся. Нужно домой добираться. Может, квасу возьмем? Сбегай сынок возьми две большие кружки — высыпала в ладонь сына мелочи.
И уже в автобусе я обняла сына на плечи и вздохнула:
— Что же ты бедовый такой?
Тот лишь пожал плечами, заглядывая в мои глаза.
— Мам, я теперь осторожнее буду. Чтобы ты больше не плакала.
Я лишь кивнула. Вот так и закончилась первая любовь моего младшего ребёнка.
А через два года….
*
— Тётя Нина — а — а. Беда — а — а. Бегите. Там, — соседский запыхавшийся мальчик лишь указал рукой направление.
Глядя на его перепуганное лицо, сердце пустилось вскачь как бешеное.
— Кто! — только и смогла спросить я.
— Андрей.
Бежала, как никогда в своей жизни. Будто точно знала куда, но ноги сами несли к сыну.
Возле стога сена окровавленный лежал сын в окружении зевак.
Чуть ниже паха зияла открытая рана, из которой хлестала кровь.
Моё сердце едва не остановилось. Разве сегодня???
Дура! Как можно было так забыться?! Если бы я помнила о сегодняшнем дне и оставила его сегодня дома….
— Мам — посеревшими губами прошептал сын — Я случайно, мам.
— Знаю сынок, — смогла прошептать я, рухнув на колени возле сына.
Нужно быстро собраться с мыслями, сейчас не время. На мгновение закрыла глаза.
Подоспевшая следом запыхавшаяся свекровь осела на землю, схватившись за грудь, и принялась раскачиваться. Муж, в попытках объяснить, как все случилось. Он растерянно привалился к стогу и, казалось, что еще мгновение, и он потеряет сознание.
— Я же… он спрыгнул и прямо на косу. Что делать, Нин? Машину искать?
Я набрала воздуха в легкие и принялась за дело.
— Вань, беги за….
А ведь фельдшерский пункт у нас закрыли в прошлом году.
— …ветеринаром. И капельницы прихватите.
Благо, что его дом был ближним к нам, время не упустится.
— Мама, прекратите оплакивать еще живого человека. И бегите за машиной. И чем быстрее — тем лучше.
Свекровь быстро сгреблась с земли. А ведь она не сможет быстро бежать.
— Димка беги!
Сама сдернула с себя платок, скрутила его в плотный жгут и принялась крепко перематывать ногу выше раны, словно веревкой.
— Это ничего. Я вот сейчас сделаю, и всё пройдет. Ты только не смотри сюда. Слышишь, сынок?
Он попытался улыбнуться посеревшими губами.
— Андрей, смотри на меня. Слышишь? Больно разве?
— Совсем не больно, мам — прошептал он.
Его глаза начали закатываться.
— Сыночек, очнись, родненький. Сына…. — я начала паниковать, видя, что он не реагирует.
Кровь продолжала хлестать. Видно моих сил не хватает, чтобы сильно затянуть. Ведь и мои руки и повязка пропитались кровью сына.
— Нюра, быстро найти небольшую палку. Нужно крепче завязать.
Мой голос прерывался от страха.
— Кто — нибудь помогите — я подняла глаза на толпу.
Вызвался пожилой сосед.
Пока мы затягивали платок, к нам прибежал запыхавшийся ветеринар с Иваном.
Он кинулся к Андрею.
— Жив ли?
— Жив пока.
— Везти нужно. За машиной послали?
— Не довезем. Сам посмотри.
Сын уже дышал редко. И на каждый его судорожный вдох я вздрагивала, словно это его последний вздох.
— Василий Степаныч, кровь срочно перелить нужно. Ты взял капельницу?
Но тот со страхом смотрел на меня, утирая пот.
— Кровь? А где мы кровь возьмем. Погоди — ка, я с животными знаюсь, людей не лечил никогда. Нет, нет, да и поздно уже, Нина Егоровна, сама посмотри.
Не буду смотреть, не буду.
— Миленький — я крепко ухватила его за рукав — Кровь моя будет, у нас с ним одинаковая группа. Ты просто представь, что со скотиной возишься, если совсем невмоготу будет. Родненький, сын ведь он мой, кровинка. Как жить — то буду??? — меня захлестывало отчаяние.
Время уходит. Ведь знала что будет, если он не согласится. Сын от кровопотери умрет.
Я с надеждой заглядывала ему в лицо.
Василий Степаныч часто моргал и мотал головой, пытаясь вырвать
