Чистовик - Лин Петрова

Чувствовалась сильная усталость. Голова от недосыпа начинала кружиться, но я и не собиралась ложиться.

Ведь только теперь можно хорошенько подумать.

Перевела взгляд на иконки, стоящие в углу.

— Ужели я всё — таки помёрла?! Раз свиделась со своими умершими детьми…. Тогда что здесь Димка делает? Разве и с ним беда случилась? Нет, нет, не может того быть. Разговаривала ведь накануне, жив и здоров он.

— Господи — прошептала я — Если сын в беде сейчас, то убереги его. Пусть поживет еще. Успеем на небесах свидеться.

Ежели я все — таки не представилась, так что это? Может это просто сон? Тогда это хороший сон. Тогда я и просыпаться не хочу. Мне бы еще денек с детьми побыть. Я просто посижу здесь, там и дети встанут. Мне бы еще денёк с ними побыть. Хоть во сне.

Повернула голову к окну. Едва начало светать. Город еще не проснулся после празднования. Слышался лишь гул моторов единично проезжающих машин.

Я сидела в тишине, слыша лишь стук часов, которые погружали в странное состояние то ли сна, то ли еще чего. Тело налилось такой тяжестью, что не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Глаза начали закрываться. Нет, нет, мне нельзя спать. Я заставляла себя открыть глаза, но ничего не получалось. Будто ум от тела отделился, и теперь тело не слушалось меня. Я начала погружаться в густой непроглядный туман, мысли начали растворяться. Я пыталась сопротивляться. И тогда поняла, что всё напрасно. Последнее что я услышала — это ход часов.

Тик — так — секунда. Тик — так — час….. Тик — так — жизнь.

*

Открыв глаза, поняла, что сейчас ночь. В окно ярко светила луна.

Услышав рядом с собой равномерное сопение, я замерла. Лежала, не двигаясь, пока, наконец, не решилась медленно повернуть голову.

А потом сердце замерло, увидев того, кто спал рядом.

Ванька! Молодой совсем! Красивый. Я смотрела на его лицо, такое родное, такое знакомое, и внутри меня «потеплело». Не удержавшись, провела пальцем по лбу, по щеке, затем перешла к губам. Да быстро убрала руку, увидев, как муж завошкался.

Дождавшись, пока он мерно засопит, натянула на него сползшее одеяло. Затем легла на спину.

То, что свекрови я не больно понравилась, стало понятно не сразу. Когда Ваня привел в дом, я стеснялась лишний раз на его родителей и глаза поднять. Свадьбы не было, просто расписались в сельсовете. И сразу добро пожаловать во взрослую жизнь.

Первое свое замужнее утро я проспала. Вскочила, когда услышала недовольное ворчание свекрови. Та кивком головы указала на ведро и молча вышла из дома.

Свекра и не видела толком. Он уходил, когда еще не рассвело, а приходил затемно. Слышала лишь, как входная дверь хлопала, да его тяжелые шаги в кирзовых сапогах.

Да и сторонилась я его. Старалась уйти с глаз долой, едва видела прихрамывающую фигуру возле калитки. Уж если приходилось еду подать, видела лишь большие натруженные руки с мозолями, принимающими от меня кружку с молоком. И сразу уходила.

А ведь и слова плохого от него не слышала. Немногословного искалеченного фронтовика. Он и «ушел» быстро. Видно ранения и тяжелая работа в поле сделали свое дело.

Однажды я услышала громкий мужской смех со двора. С недоумением посмотрела на свекровь — чужой разве во двор вошёл? Но та с полуулыбкой на губах смотрела через распахнутое окно. Выглянув, и мои губы тоже растянулись в улыбке. Нюра сидела у свекра на коленях, и, лепеча что — то на своем, детском, играла с его бородой.

Уж кого — кого, а Нюру он любил очень и баловал. Жаль, что Андрюшку не успел на руках подержать.

Что же так зябко — то? Я осторожно откинула одеяло, стараясь не разбудить мужа. Впотьмах надела носки. Накинула на плечи пуховый платок и пошла в сторону кухни, стараясь не наступать на доски на полу, которые скрипели. Тихонько убрала крышку бака, набрала кружкой воды и отхлебнула большой глоток.

И чего мне не спится? Времени сколько? За полночь верно давно…

Прошла в комнату, что находилась ближе к печи. Дети спали. Нюра скомкав одеяло ногами, и раскинув руки. Дима тихо сопел в соседней люльке. Не голодный пока что, вот и спит крепко.

Подошла к окну, отодвинула занавеску из ткани и выглянула во двор.

Тишина. Лишь слышно как вдалеке брешут собаки, да ветер обтряхивает последние осенние листья с деревьев. Скоро снег ляжет.

Легла рядом с мужем. Но сон не шёл. Странно. Обычно быстро засыпаю, а тут ни в одном глазу. Я повернулась набок и закрыла глаза. И видно уже начала дремать, но сквозь дремоту услышала глухой кашель. И хриплый вдох.

Моё сердце быстро забилось. В голове зашумело от мыслей. Неужели….

Села, стараясь унять приступ паники. Может, зря всполошилась? Может, ошибаюсь я?

Не поворачиваясь, одной рукой толкнула мужа.

— Вань. Какое сегодня число?

Но ответа не последовало.

Я снова толкнула мужа. Снова ничего. И тишина, эта тишина, в которой, как набат, слышала тиканье часов.

Я с трудом сглотнула густую слюну. Вновь послышался кашель.

А ведь я уже знаю, кто это болеет. Волна паники снова накрыла меня.

Я обернулась к мужу и принялась двумя руками расталкивать его.

— Ваня! Число сегодня какое? — уже громче спросила я.

Наконец он очнулся от сна. Сел.

— А — а — а. Чего? — выдохнул он, покачиваясь с закрытыми глазами.

— Проснись, Вань. Число какое?

Он шумно выдохнул, потер ладонями лицо, и наконец, посмотрел на меня.

— На кой тебе? Приснилось чего?

Но я сидела не шелохнувшись. С одной стороны требовала от него ответа, но с другой стороны очень боялась услышать ответ.

Он встряхнул головой, прогоняя остатки сна.

— Ежели ничего не путаю, то шестнадцатое ноября сейчас.

Я едва не потеряла сознание, услышав число. Сегодня!! Сегодня моей дочери не станет.

Послышался тихий стон ребенка, переходящего в кашель.

— Беда, Вань. Вставай.

Я схватила платок и, не обращая внимания на оклик мужа, быстро пошла в комнату, где находились дети. Но перед тем как войти, я остановилась, схватившись за косяк. Было страшно снова пережить это — смерть дочери. Снова держать её обмякшее тело, вглядываться в посиневшее лицо, судорожно ловя последние вздохи. И кричать от бессилия, тряся обмякшее тельце.

Но это позже. А пока — глубокий вдох. Еще один. Собрать силы в кулак