Лоцман. Власть шпаги - Андрей Посняков

Ох, сваты, сваты… Их бы еще сговорить! Да никуда они не денутся — согласятся! И сеньор Рибейруш, учитель хороших манер и фехтования… и врач, герр Иеронимус Байер. Согласятся, чего уж. Правда, надо их уже сегодня вечером предупредить. Обоих.

Сбежав по лестнице вниз, Бутурлин покинул особняк и, обернувшись, помахал рукой выглянувшей в окно возлюбленной… только что согласившейся стать невестой русского лоцмана… и дворянина! Хоть и бедный — да дворянин, помещик! Не какой-нибудь там простолюдин-лапотник.

Доктор Байер, кстати сказать, жил совсем рядом, на Королевской улице. Буквально за углом. Направляясь туда, Никита Петрович едва только свернул, как тут же, нос к носу столкнулся с герром Готлибом Шнайдером! По всей видимости, купец шел домой, но не один, а в компании какого-то, несколько сутулившегося человека лет слегка за тридцать, с длинным вытянутым лицом и бесцветным взглядом. Судя по богатому плащу и болтавшейся на перевязи шпаге, незнакомец был дворянином… или богатым купцом, мореходом.

— О, герр Шнайдер! — сняв шляпу, поклонился Бутурлин. — Рад вас видеть. Я, видите ли, только что от вас… Говорил с вашей очаровательной дочерью…

При этих словах незнакомый дворянин как-то странно посмотрел на молодого человека. Словно бы Никита съел его любимое пирожное! Или взял в долг дюжину талеров и не отдал. Да ведь не брал Никита Петрович никаких талеров у этого черта! И никаких пирожных не ел! Чего ж тогда этот так смотрит? Ишь, гляделки-то вытаращил, ага!

А в общем-то, обычный был человек. Не сказать, что писаный красавец, но и не урод… да и лицо такое, в чем-то приятное даже.

— А, господин Бутурлин, — вежливо поздоровался купец. — Я надеюсь, мой шкипер Йоханнес полностью с вами расплатился?

— О да, полностью, — молодой человек приложил ладонь к левой стороне груди и снова поклонился, как и положено всякому галантному кавалеру, исходя из поучений сеньора Рибейруша. — Я бы хотел завтра…

— Да, можете завтра меня навестить, — прощаясь, покивал Шнайдер. — Лучше — ближе к вечеру.

— Но…

— Вряд ли вы застанете меня дома с утра.

Ну, вечером так вечером. Собеседники, прощаясь, раскланялись.

Вечерело. Солнце сверкало над дальним лесом, пылающим золотисто-оранжевым факелом отражаясь в Неве. На колокольне лютеранской кирхи звякнул колокол. Ударил четыре раза — гулко и звонко.

Однако четыре часа. Вечер скоро. Черт!!! Так в четыре ж часа встреча… Лоцман хлопнул себя по лбу. Встреча, да. С капитаном городской стражи. Не ходить? Да нет, надо бы сходить, подобными знакомствами умные люди не разбрасываются. Тем более таверна-то рядом, на Выборгской улице. Вон она, следующая, за углом. Прямо к пристани выходит, вернее сказать — к верфи.

Застучали по мостовой каблуки ботфортов. Вот и Выборгсгатан — Выборгская улица. А вот и таверна. Голубая, с тремя золотыми коронами, вывеска. «Тре крунер». Королевский герб, между прочим. И кто только разрешил таверну с таким названием открыть? Так его величество Карл Густав и открыл, наверное. Или родственник его. Какой-нибудь там племянник или дядя. А, впрочем, не все ли равно?

Капитан городской стражи гере Йохан Фельтског уже дожидался Бутурлина за дальним столом. Явился, а как же! И, скорее всего, не только затем, чтобы задарма выпить да закусить — нет, у главного стражника Ниена вполне могли быть и свои интересы к лоцману, как служебные, так и личные. В конце концов, шведско-русская торговля была выгодна обеим сторонам. Вот и торговали. Всегда. Если мир — открыто, а уж ежели война — тогда контрабандой.

Узрев еще от входа знакомый синий колет с желтыми отворотами, Никита поспешил к стражнику, не обращая внимания на подбежавшего служку с какими-то заманчивыми предложениями. Лишь отмахнулся да бросил по-шведски:

— Потом, потом… Извините за опоздание, господин капитан.

— А, это вы. Зовите меня просто — Йохан.

Усевшись на тяжелый табурет, Бутурлин тут же заказал по две кружки свежего пива с яичницей и краюху хлеба. Больно уж был голоден, еще бы — последний-то раз трапезничал еще раненько утром, на корабле.

Выпив за знакомство, Йохан вытер усы и стал зачем-то рассказывать про своего двоюродного брата, что живет где-то в горах недалеко от озера Меларен. Озеро это Бутурлин знал — видел, когда бывал в Стекольнах, как русские купцы называли Стокгольм.

— Кузен мой, зовут его Харальд, видишь ли, женат на дочери хозяина шахты… да и сам служит там горным мастером.

После второй кружки темного Никита Петрович уже стал понимать, куда клонит его новый приятель, и даже спросил прямо, уточнил:

— Медь? В крицах?

— Медь. В крицах, — понизив голос, согласно кивнул начальник стражи.

Что ж, все стало ясненько. Не иначе, как сей бравый капитан намеревался толкать медные крицы в Тихвин, минуя таможню. Ну, в Ниене-то — его право, а вот на посаде…

— Не выйдет на посаде тихвинском ничего, — подумав, честно предупредил Бутурлин. — Вряд ли с важней сговоримся. За таможенной-то избой сам архимандрит, отец Иосиф, присматривает. А он на посаде — главный! Ибо посад-то Большому монастырю принадлежит и все подати платит.

— А зачем нам архимандрит? — собеседник тихонько засмеялся. Его широкое, похожее на вареную брюкву, лицо приобрело такое хитроватое и вместе с тем нарочито простодушное выражение, какое обычно бывает у цыган, когда они впаривают доверчивому покупателю какую-нибудь полудохлую лошадь.

— А как же без него-то? — резонно вопросил Никита Петрович. — Там, знаешь — не тут.

— Не-ет, гере лоцман, — швед покачал головой и прищурился. — Мы люди маленькие, нам архимандрит не нужен. А нужен такой же маленький человек… какой-нибудь капитан с таможни.

— Капитан — вряд ли, — задумался Бутурлин. — Скорее уж, дьяк или монастырский служитель. Все равно — с монастырем дело иметь. Настоятеля уж никак не минуешь.

Йохан сделал удивленное лицо:

— И что? Этот самый служитель не захочет сделать свой маленький гешефт?

— Служитель — вряд ли, он же монах, а монаху ничего мирского не надобно.

— Ах да, да, — скривясь, словно от зубной боли, швед закусил губу. — Забыл — вы ж ортодоксы. Монахи, брр… А что, кроме монахов на таможне совсем никого?

— Почему никого? Говорю ж — дьяк с подьячим для записей да пара стрельцов для охраны.

Чем дальше шла речь, тем откровенней задумывался молодой лоцман. Больно уж нужны были деньги, особенно — в свете последних событий. Да, дело опасное: попадешься — не пожалеют. С другой стороны — на войне-то куда как опаснее, правда там та опасность, что как-то бодрит, а вот здесь… здесь совсем другое. Но вот отказываться нельзя, Бутурлин сие нутром чувствовал! Шутка ли — капитан городской стражи. Такими знакомствами не разбрасываются. Сгодится еще гере Фельтског, ох как сгодится!