Лоцман. Власть шпаги - Андрей Посняков

— Начнем! — невольно вздрогнув от крика, Бутурлин вытащил из ножен клинок.

Оба встали в позу, называемую «прямой угол». Как и принято в дестрезе. Разящая сталь клинков угрожающе вспыхнула в лучах летнего солнца. Бутурлин первым сделал выпад, укол…

— Стоять! Шпаги в ножны, господа!

Никто и не заметил, откуда появились солдаты! Кажется, с мыса… Дюжина крепких усачей в синих, с желтыми отворотами, куртках, и с ними офицер в золотистом шарфе. Те самые! Так вот они куда плыли! Сделали вид, что — мимо, а сами…

Все эти мысли молнией пронеслись в голове лоцмана… и тут же пришло решение!

— А ну, живо к лодке! — крикнул он по-русски и, махнул рукой друзьям, опрометью бросился к реке.

Секунданты — доктор и бывший пират — сообразили быстро и тотчас же помчались следом.

— Догнать! — заорал позади офицер. — Арестовать. Живо!

Хлестнули в лицо ветви ивы. Бутурлин на бегу усмехнулся. Ну, ну, догоняйте! Если выйдет, ага.

Через пару минут друзья уже подбегали к лодке, спрятанной в зарослях ракиты и плакучей ивы, клонящейся к самой воде. Осталось миновать лишь густые заросли черной смородины, разросшейся по всему берегу на радость местной ребятне. Еще немного и… А там еще, по реке, погоняемся! Еще немного…

И вдруг…

Из кустов поднялись строем шведские стрелки! Тяжелые стволы мушкетов легли на упоры, нетерпеливо дымились фитили.

— Залп! — донесся грозный рык командира.

Все трое беглецов — люди бывалые, — не дожидаясь выстрелов, повалились наземь. Запоздалый мушкетный залп порвал тишину в клочья! Просвистели над головами друзей тяжелые мушкетные пули… Конечно, мимо… Но…

— Вставай! — Бутурлин почувствовал, как в спину ему уперлось острие шпаги.

— Поднимайся! Медленно… так…

Пара солдат тут же заломили лоцману руки… связали, повели…

— Ого! И вы, доктор, здесь? И вы, гере Рибейруш! — похоже, бравый командир стрелков неплохо знал бутурлинских секундантов. — Ввязались в такое дело! Ай-ай-ай, господа… Нет, нет, не надо связывать этих господ. Я их прекрасно знаю.

— Я протестую, господин суб-лейтенант! — гордо выкрикнул сеньор Рибейруш. — Дуэль — дело дворянской чести.

— Может, у вас там, в Лиссабоне, и так, — подойдя, заявил щегол в золотистом шарфе. — А у нас дуэли — дело бесчестное. Прямое нарушение эдикта короля Густава Адольфа. Подтвержденное королевой Кристиной и его величеством Карлом Густавом! Или вы не знаете законодательства, любезные господа?

Врач и португалец молчали. Знали, что не правы.

Задержанных усадили в лодку. Бравые усачи солдаты, положив тяжелые мушкеты на дно, взялись за весла. Поплыли… Во втором баркасе тоже плыли солдаты. А вот оппонентов что-то было не видно, и Никита Петрович уже догадывался — почему. Они же все это и подстроили! Вернее — он. Проклятый черт Майнинг! Взял да и заявил о дуэли… Подлый трус! Ну, он же не настоящий дворянин. Просто поганый денежный мешок, купивший титул.

— Секундантов мы, пожалуй, отпустим, — усевшись на корме, громко произнес офицер. — Но вы, господа, будете обязаны свидетельствовать на суде.

Задержанные сидели, насупившись, и ничего не отвечали. Тем не менее командир стрелков продолжал, обращаясь уже непосредственно к Бутурлину:

— А вы, господин лоцман, как зачинщик, пойдете в тюрьму! И молите Бога, чтобы дело закончилось отправкою на галеры. Оттуда вас, может быть, выкупят. Если найдется, кому.

Никита Петрович тоже молчал — а что было говорить-то? Тем более переживал: все же выходило, что он подставил своих друзей, единственных друзей в Ниене! Да, получалось так… Но все же, все же! Что же за сволочь этот Фриц Майнинг!

Впереди показалась пристань, за нею — верфь с остовами недостроенных фрегатов, лес мачт, дома и торговые склады. Баркас мягко стукнулся о причал левым бортом.

— До встречи на суде, господа мои! — приподняв шляпу, офицер галантно простился с секундантами. С Бутурлиным же разговор был другой.

— А вам — сами знаете, куда, господин лоцман. В нашу гостеприимную городскую тюрьму! Здесь недалеко, совсем-совсем рядом, в крепости.

В крепости… Вот то-то и оно, что в крепости. Оттуда не убежишь, нечего и пытаться.

Крепость Ниеншанц была основана на Охтинском мысу королем Швеции Карлом IX еще во времена Смуты, в 1611 году, на землях, отнятых у России. Еще лет за триста до этого примерно на этом же месте стояла древняя крепость Ландскрона — «Венец земли», в дальнейшем до основания разрушенная новгородцами. В середине шестнадцатого века дьяк Иван Выродков, инженер и фортификатор Иван Грозного, заложил на этом месте русский городок под названием Невское Устье, которое и послужило основой городу Ниену, когда невские земли вновь отошли к Швеции.

Четырехугольник с грозными бастионами. Несколько десятков артиллерийских орудий, почти полтысячи солдат — поди, возьми! Главные ворота Ниеншанца выходили к Охте, через которую был перекинут неширокий мост, связывающий крепость с центром города. Вот через эти-то ворота задержанного и ввели на просторный двор, застроенный караульными помещениями, амбарами и жилыми домами. В подземелье одной из угловых башен и располагалась тюрьма.

— Долго сидеть не придется, — принимая узника, успокоил дородный усач-сержант. — Завтра-послезавтра уже суд. Господин Линдберг, судья, откладывать дела не любит. Ежели какое простое дело — чего ж с ним тянуть? Или, как говорят, у вас, у русских — выводить канитель.

Ишь ты, вот еще — знаток русского языка выискался! Бутурлин невольно улыбнулся:

— Еще у нас говорят — «наводить тень на плетень» и «откладывать дела в долгий ящик».

— Как-как? — искренне заинтересовался стражник. — В какой такой ящик?

— Ну, заводи уже, — офицер недовольно скривился. — Давно уже обедать пора, а мы тут возимся. Да! Вот его шпага… вот кошель…

— Что же, пошли. Нам с тобой, брат, в Карлову башню.

Подмигнув задержанному, сержант поправил на голове шляпу и, прихватив с собой двух дюжих солдат с алебардами, повел узника по длинному и полутемному коридору, освещенному лишь чадящими факелами. Под ногами прошмыгнули крысы, и это было хорошей приметою — значит, узников, худо-бедно, кормят. Впрочем, судя по словам доблестного тюремного стража, Бутурлину долго задерживаться в тюрьме не придется. Что и хорошо! Не особенно-то здесь и приятно.

— Сюда… Стоять. Лицом к стене. Ага…

Сержант зазвенел ключами. Что-то лязгнуло…

— Заходи, друг! Приятного сидения… ха-ха!

Хлопнув узника по плечу, стражник захлопнул тяжелую дверь. Замерев на пороге, Никита Петрович вежливо поздоровался с сидельцами и сделал шаг вперед:

— Ну, и куда тут упасть можно?

Двое нахрапистого вида мужичков, азартно игравших в кости, разом обернулись: