Спасти огонь - Гильермо Арриага

Я постаралась взять себя в руки. Надо срочно ему перезвонить, а для этого — успокоиться и выдумать правдоподобную историю. Я набрала номер. Он тут же схватил трубку и сердито спросил: «Ты где?» — «В тюрьме». — «Неправда, я звонил Педро и Хулиану, они сказали, сегодня занятий нет. Куда ты подевалась?» Я глубоко вдохнула: «Я сама приезжала, давать мастер-класс по движению». — «И сколько он длился, этот мастер-класс, что ты там торчишь все утро?» Странно, что Клаудио в таком бешенстве. Он ведь абсолютно не ревнивый. «Когда я приезжаю без Педро, тут только на вход часа два нужно». Я старалась говорить как можно спокойнее. «Ты туда одна ездишь?» Главное, не запутаться в собственных ответах и не выдать себя. Нужно собраться. «Только в этот раз. Обычно Педро шофера присылает». — «Ты что, с ума сошла? Соваться туда одной, без сопровождения!»

Я размеренно ответила на последовавший шквал вопросов. Сказала, что на всем пути от проходной до аудитории со мной несколько надзирателей. «Меня ни на минуту не оставляют одну. У машины встречают даже. И до машины провожают», — врала я. В конце концов он мне поверил и вернулся в обычное беззаботное состояние духа.

А названивал он так настойчиво, потому что ему срочно нужно было вылетать в Хьюстон, подписывать какие-то контракты. Вечером он должен был забирать детей из кружков и хотел предупредить меня пораньше, что не сможет. «Не волнуйся», — сказала я. «Может, и вы ко мне подскочите? Детей в океанариум сводим». Упоминание о детях сразу после анального проникновения вызвало у меня тошноту. «Вечером решим». Клаудио отключился и переслал мне по ватсапу номер своего рейса и название отеля. Я сделала селфи на фоне тюрьмы и отправила ему: «Чтобы ты видел, что у меня все в порядке». Он ответил счастливым смайликом. Я вздохнула с облегчением. Фух, пронесло.

И стала в гневе названивать Педро и Хулиану. «Вы чего меня подставляете? — набросилась я на них по очереди. — Придумайте что-нибудь, я не знаю. Но не говорите, что мастерской не было». Педро я попросила одолжить мне на ближайшие две недели одного их своих шоферов-телохранителей. «А то Клаудио начнет что-то подозревать». После разговора мне стало стыдно. Я вела себя так, будто прикрывать меня — их обязанность. Будто они мои слуги и обязаны лгать во имя моего романа на стороне. Я снова позвонила обоим и извинилась. Они сказали, что совсем не обиделись, и пообещали в будущем усовершенствовать свои навыки сообщников.

Поездка Клаудио подвернулась очень кстати. Он пробудет там шесть дней. Значит, я два раза успею сходить на супружеское свидание, ничего не выдумывая. Скажу ему, что ехать со всеми детьми на одни выходные слишком сумбурно. Лучше запланируем на попозже.

В упоении я пересекла Истапалапу, позабыв про былые страхи. Моя прямая кишка пульсировала в ритме сердца, и я не могла отделаться от ощущения, что пенис Хосе Куаутемока все еще там, внутри. Ощущение это я не смогла бы описать. Странное, но точно не неприятное. Оно было таким сильным, что мне приходилось то и дело снижать скорость и поудобнее устраиваться на сиденье. Я как будто увезла частичку Хосе Куаутемока с собой, в самой глубине моего существа.

Домой я добралась незадолго до возвращения детей из школы. Дала кухарке указания по поводу обеда и поднялась в спальню. Зашла в ванную и спустила штаны. Мне было интересно, остались ли следы моей утраченной анальной девственности. Да, остались. Смесь крови и спермы, а возможно, и экскрементов запятнала эротичные кружевные трусики, надетые специально к случаю. Я понюхала их. В ткань въелся аромат Хосе Куаутемока. Я поднесла ее еще ближе к носу и упилась его запахом. Его запахом, его запахом.

Это может показаться нелепым, но я уложила грязные трусики в вакуумный пакет и спрятала в ящике, под грудой свитеров и кофточек. Они представляли собой доказательство того, что я без остатка отдалась Хосе Куаутемоку. Я не стану их стирать, а в безвоздушном пространстве запах сохранится, и я смогу вдыхать его снова и снова.

Меня начинало беспокоить, что анус никак не сокращается до прежних размеров. Это насовсем? Да нет, не может быть. Геи испытывают проникновение бессчетное число раз и не имеют никаких проблем со сфинктерами — по крайней мере, я так думала. Я чуть не позвонила Педро или Эктору и не поинтересовалась: «Слушай, у тебя тоже после первого раза анус раздался до диаметра водопроводной трубы? Ты тоже чувствовал, будто даже плакать из него можешь?» Глупые вопросы, я знаю, но в ту минуту они меня невероятно беспокоили. Я на-придумывала всяких ужасов: инфекции, недержание, разрывы, неизлечимый геморрой, трещины. К счастью, стыдливость одержала верх над приступом ипохондрии, и я не стала звонить.

В надежде унять поднадоевшие уже сокращения ануса, я присела над биде. В воде показались струйки крови. Я в тоске глядела, как они утекают в слив. И продолжала воображать худшее: гигантский член Хосе Куаутемока повредил мне прямую кишку, и придется делать восстановительную операцию, а что я скажу Клаудио? «Дорогой, у меня случился такой запор, что кишка лопнула». Ага, так он и поверил (хотя, с другой стороны, он такой простак, что, может, и поверит).

Я хорошо намылилась и ополоснулась ледяной водой. Вуаля! Это сработало. Сокращения прекратились, и анус снова стал обычного размера. Никогда еще я его так пытливо не ощупывала. Наконец окружность вернулась к масштабам мелкой монетки. Пушечное дуло в заднице, к счастью, было не навсегда.

Из мини-бара Клаудио в спальне я достала бутылку красного вина и налила себе бокал. Нужно перезагрузиться, пока дети не вернулись. Расслабить тело, справиться с эмоциями.

Я включила Моцарта на айпаде и закрыла глаза. Не могу же я сесть обедать с детьми, пока внутри бушует гормональный ураган. Музыка и два бокала вина сделали свое дело: мало-помалу я перешла в режим «мама» и собралась встречать свое потомство.

В тех шести письмах крылась мамина тайна, Сеферино. Я открыл их, сгорая от любопытства и предвкушая нечто неприличное. Я ведь столько раз видел ее голой и теперь воображал описание страстных любовных сцен, строки, сочащиеся сладострастием и бурными чувствами. Сплошное разочарование. Никакого эротизма, никакой всепоглощающей любви. Скорее набор самых безвкусных клише из телесериалов. Написавший эти письма учился с мамой в средней школе. Видимо, в