Честь – никому! Том 2. Юность Добровольчества - Елена Семенова

Само собой, примкнул Кузя к революционерам со всей юношеской горячностью. Он и грамоты не знал, но то, что мир устроен несправедливо, и надо менять его, понимал слишком хорошо. Разве справедливо, что его родители с голодухи померли, когда баре с золотых блюд едят, и столы у них ломятся? Сестрёнка от глотошной померла, а богатеи завсегда бы хорошего доктора сыскали! А сам Кузьма? Барские-то дети грамоте учатся, забот не знают в его года, а у него руки в мозолях, а недавно надорвался, так две недели кровью харкал – тётка уже хоронить собиралась. А как рабочие живут? Да ведь смотреть страшно! Весь досуг – водка. А разве их в том вина? Они и рады бы чем иным заняться, да только грошей, которые они за свой пот получают, только и хватает, что на горькую. Человеческий облик люди теряют от нищеты и судьбы беспросветной, а баре в роскоши купаются, и дела им нет до того!

Появился тогда на заводе агитатор. Фамилии его никто не знал, а только кличку – Зиновий. Зиновий был ещё молод. Сухощавый, горбоносый, с глазами-угольями горящими – настоящий борец, хоть сейчас на баррикады! К нему-то и прилепился Кузя, как к брату старшему, всякому слову его внимал, повторял в уверенности, что выше этой истины ничего быть не может. Зиновий Кузьму привечал, научил грамоте, объяснял, что такое есть коммунизм, шпарил цитатами из Маркса и Ленина. От него впервые услыхал Кузя эти дорогие и великие имена. А потом товарища Зиновия арестовали… Двое палачей-жандармов увели его, улыбающегося, пружинистого, горящего жаждой свергнуть тиранию и построить справедливое общество. Он был прекрасен в момент ареста! Столько вдохновения было в лице его! Позже узнал Кузьма, что Зиновия застрелили при попытке к бегству. Звери!

А революцию, так славно начавшуюся, задушили. Кузю по молодости лет даже не подвергли наказанию за участие в антиправительственных акциях, пожурили только, и такое отношение совсем уж обидно было! Ощущал себя Кузьма уже настоящим борцом, революционером! А на него смотрели, как на мальчишку.

Снова тянулось беспросветное заводское существование. Но томилась душа Кузи. Требовала настоящего дела. Требовала борьбы. Тот, кто смиренно терпит несправедливость, подставляет щёку, живёт в грязи и смраде и не ищет лучшей доли, не борется с тиранией, тот ничего лучшего и не стоит, а достоин только презрения!

В Бога Кузьма не верил. Какой Бог, если так несправедливо всё устроено? Если только кровопийцам живётся хорошо? Если церковь озабочена лишь тем, чтобы умножить свои доходы? Вон, глико на духовенство! В золоте и серебре все! А народ бедствует! Раскормились сами, а народу бедность проповедуют?! Лицемеры! Какой, вообще, прок от попов? Тоже паразиты! Буржуазные элементы! И товарищ Зиновий так говорил. Кормят сказками про загробную жизнь. А нетути её! А поэтому строить жизнь нужно здесь! Настоящую жизнь! Справедливую, равноправную, счастливую! Коммунизм, одним словом. И ради торжества его готов был Кузя отдать жизнь.

В партию вступил Кузьма в 1908-м году. В тот день был он, словно именинник. Сбылась мечта! Теперь и он не просто Кузька Данилов, а товарищ Кузьма, член коммунистической партии, во главе которой (дух захватывает!) – Ленин! Ах, когда бы самого его увидеть, руку пожать! Но куда там! Это заслужить надо! Борьбой заслужить! И Кузя боролся: распространял листовки, агитировал своих заводских… За эту агитацию и погнали его с завода, а за найденную при обыске литературу два года ссылки дали. То-то устрашили! Ссылкой! Жил эти два года Кузя, как у Христа (хоть его и не было) за пазухой. Казённое содержание, здоровый сибирский воздух… Столярному делу выучился, охотился, читал Маркса. Мудрёно тот писал, трудно это чтение Кузьме давалось. Вот, был бы жив товарищ Зиновий – всё бы коротко и ясно объяснил. А сам терялся Кузя, не понимал. А сколько бы ещё прочесть надо! Два года бился с «Капиталом», но до конца так и не одолел (об этом никому, стыдно признаться, говорить с видом знающим: читал, мол, знаю). Правда, было у Кузьмы подозрение, что многие товарищи тоже не читали, и это несколько утешало. В конце концов, все детали нужно знать вождям. А рядовому бойцу – необязательно. И так ведь ясно, как день, что и Маркс, и Ленин за справедливость, за рабочий народ, что они правы.

Кончилась ссылка, и задумался Кузя, куда дальше грести. Обратно на завод? Нет уж, этап пройденный. За границу? Ждут там… Для заграницы образования в половину «Капитала» маловато. Дело нужно. А где его делать? Ясно где – в Петербурге! Там главная работа кипит! Там все вожди, которые не заграницей! Они и посоветуют, и направят.

Рванул Кузьма в столицу. Шёл июнь 1914-го года. Едва успел Кузя осмотреться в городе, отыскать своих, едва успел побывать на нескольких конспиративных собраниях, как грянула война, и вместо революционного подполья оказался он в армии, будучи призван в неё уже в первых числах августа.

Вначале огорчился Кузьма, что так вышло. Но старшие товарищи утешили: служа в армии, тоже можно принести пользу общему делу, распространяя наши идеи в солдатской среде. Точно! Как это сам не сообразил! Уж этому-то Кузю и учить не надо, с младых ногтей тем только и занимался! С таким партийным заданием и отбыл рядовой Данилов на фронт. Только оказалось, что фронт это немножко другое. Внёс фронт свои поправки в намерения Кузьмы. И впервые на фронте какая-то неуловимая, едва заметная трещинка тронула казавшийся нерушимым гранит его убеждений.

Война есть война, и на войне надо воевать. Империалистическая она, капиталистами начатая, но воюют-то кто? Да народ и воюет! Простые крестьяне и рабочие! И ни отстать от них, ни ножа в спину воткнуть – нельзя. Вот, забузили на оборонных предприятиях, слышал Кузя. А как же можно? Снаряды-то братушкам нужны, солдатам, это ж они в окопах гибнут. Борьба борьбой, революция революцией, но и разуметь же надо, по ком бить! Вождям-то того не видать, а Кузьма на передовой усёк быстро. Агитационная работа не очень шла у него, как-то всё не ко времени она приходилась. Ну, вот, к примеру: несколько суток с германцем бились, из окопов не вылазили, наконец, передышка, и что, лезть к людям с идейными вывертами? Пошлют, не стесняясь, в выражениях, и правы будут. Видали, скажут, агитаторов вшивых. Да и самого Кузю не тянуло на агитацию. Всё больше засасывала его подлая война, втягивала против воли в свою мясорубку. И думалось уже не о том, как бы революцию скорее сделать, а о прозаическом: как живым остаться, как бы немцу вжарить (стыдился Кузьма такого своего желания – там же, на той стороне тоже трудящиеся, но крепло оно, чем больше братушек в землю укладывалось). А тут ещё слюбился с одной бабёшкой из деревни, возле которой стояли лагерем. И впервые подумал, что жаль будет помереть, и чтобы никто не заплакал над могилой, и никакого продолжения не осталось на земле. Как одинокий волк. Раздёргивалась прежняя цельность борца-революционера на разные мелочи. Нет, не стать никогда Кузе таким, каким был товарищ Зиновий! Товарищ Зиновий, тот как стрела был. Летел к своей цели и ничего кроме неё не видел. А Кузьма всё озирался, озирался, и лёт его, ещё в Петербурге ставший таким стремительным, замедлялся от этих озираний, сбивался…

А тут – как мир перевернулся! Коронованный кровопийца отрёкся от трона! Сам??? Уму непостижимо! Выходит, Революция произошла?.. Так вдруг?.. Сама собой?.. Без Кузи?.. Даже обидно стало. Но быстро сообразил – это революция не та! Не наша! Кого она к власти привела? Опять буржуев-капиталистов! А трудящимся что от неё? Шиш! Революцию, товарищи, надо углубить, довести до конца! Вот, в этот-то момент и проснулся в Кузьме задремавший было борец и агитатор! Временное правительство – обман! Это, товарищи, всё та же сволочь! Нужно, чтобы установилась власть наша, рабоче-крестьянская! Как говорит товарищ Ленин… Не очень-то знал Кузьма, что именно говорил Ильич, прочесть его толком не успел, но разве это было важно? Ильич ошибаться не может! А Кузя, и не читая, говорил с такой убеждённостью и вдохновением, что ему верили. Избрали председателем солдатского комитета полка. Положение – крепче офицерского. Лепота! Офицеров иных даже жаль было Кузе. В конце концов, не все из них были кровопийцами. И хорошие люди тоже встречались. Помнил Кузьма, сколько погибло их только в первые месяцы наступления, когда шли они впереди своих солдат, больше их рискуя, чаще их погибая. И жертвы эти примиряли с ними. А к тому, классовая борьба классовой борьбой, но без офицеров-то как? Всё ж таки, чтобы войну вести, образование нужно, знания, опыт. Свои командиры пока возрастут, а теперь других нет. Значит, с теми офицерами, которые не шкуры, нужно сотрудничать.