Дневник полкового священника. 1904-1906 гг. Из времен Русско-японской войны - Митрофан Сребрянский

только 3– 4 поезда, т. к. во время забастовок попортились от охлаждения целые сотни паровозов.

Затем запасные так безобразно повели себя в пути, что в каждом поезде с ними идет строевая рота. А через это отправка запасных пошла медленнее.

Во Владивостоке моряки опять забушевали, и отсюда повезли туда войска всех родов оружия. Для нас это новая задержка.

Наконец еще обстоятельство. От государя императора пришла телеграмма спешно отправить вне очереди в Россию 3-ю и 37-ю пехотные дивизии. А это ведь целый корпус.

Вот и вышло, что от всех этих причин наша очередь отодвинулась, по крайней мере, на месяц, если не более.

25 января

Сегодня после трехмесячного почти перерыва я получил из родных мест сразу 2 письма: от 13 и 30 ноября. Одно письмо шло 2, 5 месяца, другое около двух. Вот она долгожданная свобода-то! Вот ее результаты!

Господи! Прости им: не ведают, что творят.

В армии у нас полное спокойствие: никаких бунтов нет. Испытав лишения войны и ужасы настоящих сражений, воины наши научились ценить тишину и порядок и рады-радешеньки пожить хоть здесь на зимних квартирах, только бы без мысли о постоянной опасности и возможности быть убитыми.

Осрамились только Владивосток да Чита. Но там моряки, сахалинцы и ссыльные. Особенно активную роль играют будто бы поляки, которых на сибирских дорогах служит масса.

Но ведь к армиям все это не имеет отношения.

10 февраля (д. Паучеинза)

Какое неизреченное утешение быть христианином! Ведь христианин выше всех партий, выше всякого рода проявлений политиканства. Имея Христа в душе, видя в людях братьев, а в земных дарах Божие имущество, порученное нам лишь на время, христианин при всяких правительствах будет прекрасным гражданином, деятельным, честным и мирным человеком.

Мятутся люди, потерявшие Христа из души своей, дышат злобой друг против друга. Злые глуповатые люди спешат исказить, извратить все благие начинания нашего возлюбленного монарха…

Глубоко верю, что не без промысла Божия и не без любви Божией к нам грешным мы задержаны здесь так долго. Не настал еще час нашего служения в России.

Ходят слухи, что во второй половине марта мы наконец-таки поедем отсюда домой. Но мы уже так привыкли к перерешениям и отсрочкам, что поверим только тогда, когда сядем в вагоны,

Да, терпение наше вполне испытано.

3 марта (д. Паучеинза)

Сегодня окончил говенье своего полка и 3-й артиллерийской бригады. 3 недели ежедневно служил и приобщал моих любезных дорогих воинов. Рад послужить им, хотя, конечно, я за это время очень устал.

Дело в том, что мы спешили отговеть, полагая, что в марте поедем в родные края. А сегодня вдруг получили из Харбина довольно правдоподобное известие, что первый эшелон нашего полка двинется только 15 апреля, а штаб полка сядет в вагоны с 3-м эшелоном 17-го числа. Таким образом, в половине мая мы будем дома. Мы уже и этому рады бесконечно. Только и молим теперь Господа, чтобы не переменили и этого расписания.

И Ксенофонт и Михаил, мои верные боевые друзья и товарищи, оба выслужили свои сроки. Ксенофонт уже уехал в свой Кобринский уезд Гродненской губернии в запас. Трогательное было у нас с ним прощание. Как будто близкого родного человека лишился я, проводив Ксенофонта. По счастью, совершенно случайно в наш полк попал его родной брат Трофим, и он поступил ко мне на место Ксенофонта. Трофим тоже, кажется, человек старательный, услужливый. За усердную и верную службу я дал Ксенофонту денег: бедному семейному человеку пригодятся на первое обзаведение.

А Михаил мой решил до конца испить со мной чашу невзгод и, несмотря на мои увещания ехать домой к жене и детям, остался в полку.

Вот какие хорошие преданные люди бывают среди простых людей! Поищите: много ли найдется таких среди интеллигенции? Господь сторицей воздаст ему за любовь.

Волосы мои что-то сильно секутся и лезут. В голове появилась почему-то страшная перхоть. Кажется, я останусь без волос. Впрочем, здешние доктора уверяют, что это происходит на нервной почве и от всегдашней пыли, среди которой мы живем уже почти 2 года. С устранением причин не будет и последствий, и дома будто бы все придет в норму.

9 марта (д. Паучеинза)

Вчера из штаба 17-го корпуса получилась бумага, в которой командир корпуса ген. Сахаров вызывает меня на всю 5-ю неделю поста в свой штаб служить в их штабной церкви: весь штаб будет говеть.

Подходит Пасха, а у нас самые лучшие певцы ушли в запас. Прямо не знаю, как и служить будем здесь. Впрочем, Бог поможет.

Все более и более определяется, что мы двинемся отсюда 15 апреля. Остается, значит, один месяц с небольшим здесь жить. Дорогу, вагоны, сравнительно с настоящей жизнью, я считаю чем-то вроде рая: новая обстановка, разные картины природы…

Только бы здесь-то дотянуть, дотерпеть!

26 марта (д. Паучеинза)

Командующий войсками ген. Гродеков официальной телеграммой оставил было наш полк здесь до конца эвакуации, т. е. до осени. Еле-еле пережили мы эту весть!

Мы проводили уже запасных, и в полку теперь лошадей на 389 больше, чем людей. Ведь едва ли бы ген. Гродеков оставил нас только стоять на одном месте, а, несомненно, стал бы гонять по Манчжурии для ловли хунхузов. А китайцы как раз стали вести себя вызывающим образом, особенно их начальство.

Но сегодня приехал из Харбина один офицер и привез от начальника штаба армии ген. Орановского известие, что командующий отдумал оставлять нас, а задержит лишь до тех пор, пока пройдет артиллерия 17-го корпуса, т. е. до первых чисел мая.

Если нас оставят до осени, то не знаю, что возьмет верх во мне: чувство ли долга или чувство любви к родным. Одно только утешает и мирит меня со всем, это – евангельское «претерпевый до конца»…

Послужил я на 5-й неделе в штабе корпуса. Служба моя там, должно быть, понравилась, так как ген. Сахаров торжественно поднес мне в подарок икону Спасителя с очень ласковою речью и соответствующею надписью. Слава Богу за все!

28 марта (д. Паучеинза)

Сейчас приехал из Харбина командир 52-го Нежинского полка полковник Стахович. Он нарочно ездил к командующему войсками, чтобы узнать окончательно об участи нашей бригады.

Генерал Гродеков сказал ему приблизительно следующее:

– «Лучше всех войск здешней армии по отличному порядку Ваша бригада. Я хотел задержать ее здесь до осени, как самое надежное войско, и просил прислать сюда новобранцев. Но из Петербурга в присылке новобранцев отказали и приказали при первой возможности скорее выслать бригаду