Империя травы. Том 2 - Тэд Уильямс

Вийеки был настолько ошеломлен своим открытием, что не особенно обращал внимание на Певцов Согейу. Они достали из саркофага отдельные детали доспехов, а потом у него на глазах принялись стряхивать с них пыль – или прах Руяна Навигатора, величайшего из тинукеда’я, и сейчас он падал на землю и исчезал в струях дождевой воды.

– Певцы не выказывают уважения к останкам Руяна. Неужели они не боятся, что его призрак захочет им отомстить? – набравшись мужества, но продолжая соблюдать осторожность, спросил Вийеки у принца-храмовника.

– Королева ничего не боится, в том числе призрака Руяна, – жестко ответил Пратики.

– Что до меня, я по-прежнему боюсь, что почти ничего не понимаю, – признался Вийеки. – Как доспехи Руяна могут оказаться полезными нашей королеве?

– Вы увидите сами, Верховный магистр. – В словах Пратики Вийеки не уловил ни малейших чувств. – С их помощью великая королева вернет в наш мир Хакатри, брата Инелуки, Короля Бурь, и одержит победу. Никогда прежде не удавалось осуществить более знаменательного воскрешения, даже когда Мать всего сущего вернула Инелуки, ведь дух Короля Бурь все еще оставался плененным в Колодце под Наккигой, а потому смертные сумели помешать его полному возвращению и изгнали в темноту. Теперь наша королева обретет союзника, способного отправиться куда угодно по ее приказу, сея ужас и смерть среди смертных, мечтающих нас уничтожить.

– Но почему Хакатри? – Вийеки понимал, что задает слишком много вопросов, но ему хотелось воспользоваться необычным отрешенным настроением принца-храмовника. – Хакатри был зида’я, а не хикеда’я, как мы, и покинул эти земли задолго до того, как его брата Инелуки убили смертные. Какую роль он может сыграть для королевы?

– Он поможет нам захватить Корону из Ведьминого Дерева, – ответил Пратики. – Это все, что мне известно, – и больше знать не нужно, Верховный магистр.

В его последних словах было столько завершенности, что Вийеки не осмелился задавать новые вопросы, но у него уже появилось много любопытных сведений, которые следовало обдумать. Он молча стоял рядом с принцем-храмовником, пока Певцы в перчатках и масках собирали куски доспехов и аккуратно укладывали их на носилки, а потом по команде Лорда Песни понесли в сторону фургона Ахенаби.

Ноги Мириамель не доставали до стремян лошади Юргена, и поначалу ей ничего не оставалось, как изо всех сил прижиматься к шее Орна, когда он мчался вниз по холму Маистревис. Копыта стучали по камням, и Мириамель всякий раз вздрагивала, как от ударов посоха бейлифа. Дороги оставались практически пустыми, хотя повсюду она видела людей, которые стояли на крышах и смотрели из окон в сторону горы Маистревис.

Периодически, когда дорога сворачивала, Мири видела то же, что и люди из своих домов, – огонь над Санцелланом Маистревисом и черный, уходивший в небо дым. Мириамель тревожило, что слишком многие ее замечали, поэтому она направила Орна в сторону от широкой Дороги Фонтанов и теперь мчалась по узким улочкам столицы, пока не покинула центр города, после чего свернула на Анитуллийскую дорогу и продолжила двигаться на север.

Когда ужас начал постепенно отступать, Мири задумалась о положении, в котором оказалась. Она не заметила никаких признаков погони, однако многочисленные повороты дороги не позволяли видеть все, что происходило позади. Тем не менее она перевела Орна на рысь, чтобы дать себе немного передохнуть и перестать беспокоиться о том, что она может в любой момент вылететь из седла.

«Я должна выбраться из города», – подумала она.

Мириамель преследовало кошмарное видение: толпа ее ловит и тащит к Турии Ингадарис. Мысль о том, что ее поставят перед маленькой ведьмой с чистым лицом, девчонкой, которая моложе ее внука, приводила Мириамель в ярость и вызывала ужас.

Так, рысью, она добралась до окраины столицы, когда уже заметно стемнело. Она размышляла, не попытаться ли найти корабль, следующий в Вентмут, где она окажется на территории Эркинланда, но не хотела появляться там, где ее могли поджидать агенты Дома Ингадарис. Теперь Мириамель относилась к Турии с новым уважением и страхом: она думала, что девочка вполне могла предупредить своих агентов, чтобы они следили за всеми, кто попытается сбежать из Санцеллана Маистревиса. Ей оставалось лишь молиться, что герцогиня Кантия с детьми получили достаточную фору, чтобы добраться до северной границы.

У Мириамель оставался еще один вариант возможных действий – самой двигаться на север. Она знала, что ей потребуется более двух недель, чтобы преодолеть это расстояние, – быть может, даже месяц, если погода будет плохой или придется прятаться от преследователей, – но она не могла допустить, чтобы ее схватили в одном из портов Наббана.

Она решила подождать и посмотреть, что будет. Ей предстояло еще несколько дней пути, чтобы пересечь полуостров, и Мириамель была полна решимости сделать это как можно быстрее, опережая новость о том, что Санцеллан пал. Она рассчитывала, что жеребец Юргена окажется надежным, как утверждал капитан.

Мысли о капитане ее гвардии вызвали у Мириамель прилив отчаяния, которое почти сразу сменилось гневом.

«Ты мне должна за Юргена, маленькая Турия. И за невинные жизни, которые отняты, пока ты вела свои игры за власть. Королева не забудет об этом».

К закату Мири находилась уже далеко за городскими стенами. Ее несколько раз замечали стражники, но никто не мог подумать, что королева Верховного Престола будет путешествовать одна, никто ее не узнал, хотя некоторые спрашивали, не боится ли она находиться за городом в одиночестве. В лиге за границей города она нашла амбар виноторговца и провела там ночь. Аромат забродившего винограда был очень сильным, и Мири подумала, что теперь всякий раз, когда она его почувствует, ей будет вспоминаться отчаянное бегство из Санцеллана Маистревиса, но она слишком устала, чтобы беспокоиться о запахах. Виноторговец разместил лошадей на ночь в амбаре, и у Мири появилась возможность украсть немного сена для Орна в награду за тяжелую работу, потом она свернулась на груде соломы и сразу заснула.

Перед самым рассветом ее разбудил шум, но это был Орн, который нетерпеливо пританцовывал на месте. Она вывела его наружу, внимательно поглядывая по сторонам, но ничего не заметила, если не считать того, что дом виноторговца находился на вершине холма, а свет горел только в окне кухни, из чего следовало, что кто-то уже проснулся. Она повела Орна на поводу к дороге и там забралась в седло, слишком большое и жесткое – у нее даже появилось ощущение, будто она сидит на киле перевернутой лодки, – но так было безопаснее, чем ехать на голой спине жеребца.

Утром Анитуллийская дорога выглядела, как в самый обычный день, крестьянские фургоны часто ее перегораживали, Мириамель обгоняла сотни пешеходов, священников, крестьян и торговцев, шагавших по своим делам, в то время как всего в нескольких лигах над Санцелланом Маистревисом поднимался дым.