Лазоревый грех - Лорел Гамильтон

Все крысолюды пятились, смущенные и встревоженные. Издальней пещеры ползли еще крысы. Когда используешь полости, созданные природой,есть одна проблема — природа приходит к тебе. А она не всегда красива идоброжелательна.

В основном вперед двинулись гиенолаки. Из леопардов толькодвое были телохранителями, и они держались рядом с Микой. Остальные нашилеопарды были просто едой, а еда не дерется, она только кровь дает.

До меня дошло наконец, что здесь нет вервольфов, кромеСтивена. Куда же делась стража вервольфов?

Мюзетт что-то сказала, и не по-французски. Это вообще не былникакой язык, который я могла бы хоть предположительно угадать. Два вампира сжелтовато-серой кожей и золотистыми глазами встали перед ней.

— Отзови наших, ma petite, — сказалЖан-Клод. — Я не хочу их терять.

— Но их же только двое, Жан-Клод.

— Но они не те, кем кажутся.

Я отозвала всех и повернулась к Жан-Клоду:

— Что ты говоришь?

На мой вопрос ответила вышедшая вперед Валентина.

— Есть комната, где спят слуги Милосердной Тьмы. ЧленыСовета иногда туда заходят и пытаются их призвать к себе на службу.

Я глянула на двух вампиров, потом на Валентину.

— Эти двое проснулись.

— Больше, — сказала она. — Наша госпожапризвала шестерых. Она считает это знаком роста своей силы.

Мы с Валентиной переглянулись.

— Мать Всей Тьмы пробуждается, и слуги пробуждаютсяраньше нее.

Эти слова я сказала шепотом, но даже шепот трепетал инаполнял комнату танцующим эхом.

— Я тоже так думаю, — сказала Валентина.

— Наша госпожа сильнее всех других. Слуги нашейМилосердной Матери идут на зов Белль Морт. Это знак величия нашей госпожи.

Голос Мюзетт провозгласил это как истину, звеня от гордости.

— Мюзетт, ты дура. Просыпается тьма. И то, что ониздесь стоят, — тому доказательство. Они будут повиноваться Белль Морт,пока не пробудится их истинная госпожа, а тогда смилуйся Господь над всемивами.

Мюзетт в буквальном смысле топнула на меня ножкой.

— Ты мне не испортишь потеху. Ты меня не сможешьтронуть, они тебе не позволят.

Я посмотрела на них, наморщила лоб.

— Это же не просто вампиры?

— В каком смысле, ma petite?

Я ощущала их, ощущала некую сущность, которой не должно былобыть.

— Они ощущаются как оборотни. Вампиры не могут бытьоборотнями.

Уже произнося эти слова, я поняла, что не права. Мать ВсейТьмы была и оборотнем, и вампиром. Я это ощущала.

— Я думала, что Милейшая Мамочка была первым вампиром,тем, который создал вас всех.

— Oui, ma petite.

— Есть ли в Совете вампиры, происходящиенепосредственно от нее?

Жан-Клод на миг задумался.

— Мы все от нее происходим.

— Это не то, о чем я спросила.

Мне ответил Ашер:

— Нет ни одного, кто мог бы заявить, что происходит отее линии, но это она основала Совет вампиров. Она создала нашу цивилизацию,дала нам правила, чтобы мы перестали быть одинокими зверьми, убивающими другдруга на месте.

— Так что она родоначальница вашей культуры, но не вассамих.

— Кто это может сказать наверное, ma petite? Она —начало всего, чем мы сегодня стали. Она наша Мать во всех смыслах, которыетолько имеют значение.

Я покачала головой:

— Не во всех смыслах. — Отступив в сторону, ясказала: — Кто-нибудь, кто говорит на этом их языке, будьте у меняпереводчиком.

— Они теперь понимают по-французски, — подалаголос Валентина.

— Отлично. Жан-Клод!

— Я здесь, ma petite.

— Скажи им, что Мюзетт нарушила условия договора и мыдолжны поместить ее под арест. Ей не будет причинен вред, ей только не дадутвредить другим.

Жан-Клод заговорил по-французски, медленно, так что я многоепоняла. За эти годы я поднахваталась, но быстрая речь еще от меня ускользала.

— Я им сказал.

— Тогда скажи им еще вот что: если они не отойдут сдороги, чтобы мы могли ее арестовать, тогда в рамках правил, установленныхМатерью Тьмы, мы имеем право убить их за неподчинение этим правилам.

Жан-Клод смотрел на меня с сомнением.

— Ты просто повтори, — сказала я и отошла чуть всторону найти Бобби Ли. Он покрылся испариной, и вид у него был не очень.

— Прости, Анита. Мы подвели тебя.

Я покачала головой:

— Пока еще нет.

Он посмотрел озадаченно:

— Распахни куртку пошире.

Он выполнил мою просьбу.

Я взяла пистолет у него из наплечной кобуры, заметив приэтом второй, за поясом. По правилам, вооружены могли быть только телохранители.Направив ствол в землю, я отщелкнула предохранитель.

У Бобби Ли глаза раскрылись слишком широко. Я не былауверена на самом деле, что он позволит мне взять пистолет. Но он непрепятствовал, и я осторожно прошла сквозь толпу в передние ряды.

Пистолет был невидим — я его спрятала в складках широкойюбки.

— Что они сказали, Жан-Клод?

— Они не верят, что им кто-нибудь что-нибудь можетсделать. Они говорят, что они непобедимы.

— Сколько времени они спали?

Жан-Клод спросил у них.

— Они точно не знают.

— Откуда им известно, что они непобедимы?

Он спросил, и они выхватили мечи из-под белых камзолов.Короткие мечи, выкованные из чего-то потемнее и потяжелее стали. Бронза? Незнаю. Знаю только, что не сталь.

Мы все отступили от обнаженных клинков, из чего бы они нибыли сделаны.

— Они говорят, что ни одно оружие, сотворенноечеловеком, им не страшно, — сказал Жан-Клод.

Мюзетт рассмеялась:

— Это лучшие воины из всех, кто когда-либо был создан.И вы не тронете меня, пока я под их защитой.

Я шагнула назад, встала в равновесную стойку, насколько этопозволяли каблуки, и подняла пистолет. Целила я в голову, туда и попала. Черепвампира разлетелся фонтаном крови и мозгов. Эхо выстрела длилось, кажется,вечно, и я не слышала вопля, сорвавшегося с губ второго воина, когда онбросился на меня. Его голова взорвалась точно так же. Никакое умение вестирукопашный бой не поможет, если твой враг слишком далеко, чтобы этим умениемвоспользоваться.