Цель номер один. План оккупации России - Михаил Антонов

Вообще-то рынок жилья нужен был не столько собственнику-продавцу (его могла вынудить пойти на продажу квартиры чаще всего нужда), сколько богатым собственникам-покупателям. Если есть рынок жилья, то богатому человеку можно, например, купить все квартиры в каком-нибудь доме и перестроить его в особняк. Можно и вообще снести купленный дом и на освободившемся участке возвести хоромы типа пентхауса. То есть, лишь с возникновением рынка жилья и земли богатый человек смог зажить «как подобает» – подобно какому-нибудь лендлорду в «цивилизованных странах». Это значит: в собственном замке с парком, теннисным кортом, площадкой для гольфа, бассейном и фонтаном, помещениями для прислуги и прочей челяди, а при желании – и с угодьями для псовой охоты и пр. Тут уж он окончательно выделяется из среды человекоподобных и начинает ощущать себя небожителем.

А уж возможности спекуляции жильем открываются при рынке безграничные, и множество предприимчивых (а чаще жуликоватых) деятелей устремилось в эту сферу бизнеса. Возник и криминальный бизнес на жилье: тысячи и тысячи жителей городов были обманным путем выселены из занимаемых ими квартир и либо помещены в жалкие халупы, либо обратились в бомжей. Бывали случаи и похуже – владельцев квартир убивали, чтобы завладеть их наследством по поддельным документам.

Принимаем рынок – приходится принимать и все его следствия. В любом рыночном обществе происходит имущественное расслоение: одни (как правило, богатые) становятся богаче, другие (преимущественно бедные) – беднее. И многие собственники жилья скоро почувствовали на своей шкуре «бремя собственности», его обратную сторону. Обедневшим, чтобы как-то свести концы с концами, нередко остается один выход – продать свою квартиру, которую им стало не по средствам содержать и оплачивать. Если он сам ее не продает, чтобы оплатить долги, его, как злостного неплательщика, могут по решению суда выселить в барак. А если он член товарищества собственников жилья, то его квартиру означенное товарищество может выставить на аукцион, из денег, полученных за ее продажу, оплатить долг, а остаток суммы (если таковой обнаружится) вручить бедолаге, чтобы он мог на эти крохи обзавестись менее комфортабельным жильем. Хватит ему этих денег на покупку хоть какого-нибудь жилья – это уже никого не заботит. На то нам и свобода дана: хочешь (и можешь) – преуспевай, не хочешь (или не можешь) – пеняй на себя. Всем известно, какими словами напутствовали Егор Гайдар или Анатолий Чубайс тех, кто не смог «вписаться в рынок».

Приватизация жилья сделала возможной покупку богатыми любого количества квартир какого угодно уровня качества, в том числе и с целью перепродажи, когда цены на жилье поднимутся. То есть, она сделала возможными превращение денег, затраченных на покупку жилья, в капитал, приносящий прибыль, приобретение квартир как выгодное вложение капитала. Жилищно-коммунальное хозяйство стало одной из отраслей рыночной экономики, источником прибылей для богатых. А столицу, например, стало желательным очищать от малоимущих собственников квартир.

Выиграло от приватизации жилья, если руководствоваться торгашескими мерками, и государство. Во-первых, оно сбросило со своих плеч ярмо сохранения жилого фонда и переложило эту заботу (и соответствующие расходы) на плечи новоявленных собственников. Во-вторых, оно освободилось от бремени, которое несло в советское время. Тогда оно несло ответственность за обеспечение всех граждан жильем как минимум по действующим санитарным нормам (пусть и не сразу, а в порядке очереди, часто после многолетнего ожидания). Теперь же каждый россиянин, как человек свободный, сам должен позаботься о крыше над головой для себя, а если он глава семьи, то и для нее тоже. Хорошо хоть в Конституции записали положение о РФ как социальном государстве, что обязывает власть хотя бы номинально обеспечить социальным жильем официально признанных бедняков. (Тоже, конечно, со временем, в порядке очереди, до которой, впрочем, можно и не дожить.)

Но если с приватизацией жилья все так великолепно задумано и столь блестяще осуществляется, то почему же понадобилось после десяти лет успешной кампании (в частную собственность уже перешло 80 процентов жилого фонда) продлевать срок действия закона еще на три года? Объяснение этого большими очередями в присутственных местах, где осуществляется указанная процедура, недостаточно убедительно. Ну, в Москве и еще в нескольких крупных городах могут быть очереди, а по остальной России – вряд ли. Дело, думается, в том, что власть умышленно оставила неясной перспективу как для собственников, так и для арендаторов жилья. Известно лишь то, что вскоре россияне станут платить налог с недвижимости, которую оценят по ее рыночной стоимости. Если налог будет начисляться примерно в 2 процента от стоимости жилья (и земли), то для большинства собственников даже из «среднего класса» такой груз может оказаться непосильным. Захочет собственник отказаться от права собственности, деприватизировать квартиру – срок для этого заканчивается в день окончания времени бесплатной приватизации (то есть 1 марта 2013 года). Желаешь перейти в арендаторы жилья – к тому времени квартплата может стать столь высокой, что и ее не осилить. Какой из этих вариантов более вероятен – неизвестно. Потому-то многие и не спешили оформить жилье в собственность.

Но настоящих-то собственников жилья, лендлордов и капиталистов, беспокоит другое. Уж не кончается ли эпоха их благополучного существования захребетников? Вот московская власть вдруг занялась сносом трех-и четырехэтажных «садовых домиков» в дачном поселке Речник (якобы незаконно построенных, но потом снос приостановили). Одно время оставалось под вопросом существование еще более помпезных вилл (таунхаусов) в элитном поселке Остров Фантазий, где проживают федеральные министры Голикова и Христенко (супружеская пара), а также ряд иных видных чиновников и богатых бизнесменов. Правда, тут последовал окрик «сверху», и московская власть отступила. А если говорить о замках и особняках новых «хозяев жизни», например, в Подмосковье, то они почти все построены на незаконно отобранных у крестьян землях, мошенническим путем, за взятки, переведенных из земель сельскохозяйственного назначения в земли, на которых разрешается жилищное строительство. Так что настоящие остросюжетные драмы на поприще приватизации, деприватизации, конфискации и национализации жилья и земли еще впереди.

Алла Бархоленко[54] не просто развивала тему собственного дома, но и выносила приговор всей промышленной цивилизации (правда, почему-то только социалистической), которая, по ее мнению, ведет к фашизму. Отвечая тем, кто считает «кулацким» характер частной собственности на жилище, она поясняла:

«…дом в нашем смысле не собственность, хотя и обладает всеми признаками частной собственности. Он больше… костюм семьи, и как таковой должен быть необходим и неприкосновенен… получая, наконец, отдельную государственную квартиру, человек все равно остается… лишь квартиросъемщиком и пребывает таковым до конца своего пути, так и не поднявшись до положения хозяина своей жизни. Его быт унифицирован… он живет все в том же коммунальном муравейнике, где ему не принадлежит ничего – ни тишина, ни отдых, ни даже собственные дети, которые с младенчества перекочевывают в ясли и детсады и там обобществленно воспитываются для будущей унифицированной жизни. Приходящий рабочий – приходящий жилец, таково моральное положение большинства городского населения… Слава богу, люди все больше осознают зловещее влияние городов, особенно социалистических мегаполисов, на свои жизни, и уже недалеко то время, когда хлынет обратный поток – не в город, а из него… Пока ты зависим, ты управляем. В городе ты зависим от водопровода, центрального отопления, канализации, от перекрытого или где-то взорвавшегося газа… и за этим просматривается столь фашистская, рабская и безвыходная конструкция общества… подобной которой еще не было в истории человечества и которая, к счастью, пока способна нас ужаснуть, а значит и остановить… Соцгород – порождение принудительного труда… Он по природе своей ориентирует на преступление, и преступность в городе неизлечима…»