Цель номер один. План оккупации России - Михаил Антонов

Вы думаете, Худенко стал Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской премии? Может быть, его даже выдвинули на Нобелевскую премию по экономике, поскольку столь блестящего результата не добивался ни один академик-экономист, как и ни один бизнесмен-капиталист? Нет, его облыжно обвинили в финансовых злоупотреблениях и отправили в колонию, где он и умер. Врагов у него было множество. Препятствием для широкого внедрения его системы оказались как раз ее преимущества. При ней не нужны нахлебники – начальники, учетчики и контролеры. И далеко не каждого из них приняли бы в звено, где паразитам места нет. А их в каждом совхозе насчитывалось по сотне и более. Да и вышестоящее чиновничество видело в этой системе угрозу своему всевластию. Тут только начни революцию с низшего звена, она пойдет и выше, и когда она разгорится, ее уже не остановить. Вот эти враги и уничтожили самого Худенко, они же погубили его систему.

Отчасти в таком исходе дела был повинен и сам Худенко. Он уловил лишь одну важнейшую оставляющую новой экономической системы: «Все, что ты сэкономил, – твое». Но он не принял во внимание другую: нельзя покушаться на штатное расписание, которое есть признак цивилизованности, залог уверенности работника в завтрашнем дне. Нельзя заниматься самоедством и увольнять коллег только для того, чтобы тебе больше заработать. О том, к чему оно приводит, мы позднее видели на примере Щекинского комбината или «белорусского метода» на железных дорогах. На Белорусской дороге увольняли работников, и сэкономленные средства распределяли между оставшимися. Но львиная доля прибавки доставалась начальству, работникам же за минимальную добавку к зарплате приходилось работать много больше, совмещая свои прежние обязанности с обязанностями уволенных. В итоге – рост напряженности труда с неизбежными отрицательными последствиями для здоровья. Еще тяжелее складывалась судьба увольняемых.

Метод Худенко должен был сочетаться с продуманной политикой по созданию новых рабочих мест или с иными способами разрешения этого противоречия. О том, как этого добиться, речь пойдет дальше.

Наше жилищно-коммунальное хозяйство находится в запустении не потому, что ему отпускается мало средств, а потому, что там процветает паразитизм, – так же, как и в любой другой отрасли экономики. Предоставьте ремонтникам самим определять, сколько им нужно работников и как распорядиться средствами, выделенными на данный объем работ (для начала можно принять объем финансирования прошлого года), – и вы не узнаете наши жэки уже через месяц. Не нравится вам система Худенко – возьмите систему Магомеда Чартаева, в некоторых случаях еще более подходящую. Дело не в отсутствии разработанной системы, а в страхе чиновничества перед такими изменениями, которые лишают паразитов возможности кормиться за чужой счет. А это, как вы понимаете, проблема не одного лишь ЖКХ.

ОБЕСПЕЧЕННОСТЬ, ДУХОВНОСТЬ И СЧАСТЬЕ

Сегодня 70 процентов населения России хотели бы улучшить свои жилищные условия. Скоро эта мечта осуществится, и нормальным жильем будут обеспечены все граждане России. Однако специалисты утверждают, что и после того, как острая жилищная нужда будет устранена, все равно 70 процентов населения по-прежнему будут желать лучшего жилья. Заместитель мэра Москвы, руководитель столичного строительного комплекса Владимир Ресин приводит такой пример: сегодня в Москве на одного жителя приходится 23 квадратных метра жилья, а в Париже – 70. Но москвичи спрашивают, чем же они хуже парижан, и тоже хотят иметь по 70 «квадратов».

А у некоторых желания идут еще дальше. Иные олигархи не довольствовались элитными квартирами в городе и виллами за городом, а покупали себе пентхаузы. Это «жилплощадь» в 250–300 квадратных метров в высотном доме (выше 25-го этажа), занимающая целый этаж, с остеклением от пола до потолка (верх престижа – верхний этаж, чтобы и крыша была стеклянной), с обзором на все 360 градусов. Отсюда открывается вид на всю Москву. К этому помещению ведет отдельный лифт, оно обеспечено независимыми системами электро-и водоснабжения, на крыше есть вертолетная площадка. Надо ли говорить, что внутренняя отделка помещений (для чего приглашается специальный модный архитектор-дизайнер) отличается всевозможной роскошью.

В телевизионной программе «Цена вопроса», созданной специально для сверхбогатых людей, обладательница такого пентхауза Светлана Бикбаева с восторгом рассказывала о своем «семейном гнездышке». Участники передачи сравнивали пентхаузы в Москве и в Нью-Йорке, и утверждали, что в таком жилище человек чувствует себя совсем иначе, чем в привычной всем нам квартире. Там просто не захочешь ходить в джинсах или в халате, а нужно и повседневно быть одетым богато и по моде. Пентхауз – это проявление экспорта Западом своего мировоззрения в Россию, где оно воспринимается прежде всего элитой.

Ясно, что жить в таком сверхэлитном жилье немыслимо без использования чужого труда. Вилла хороша лишь тогда, когда у ее владельца есть слуги. А как иначе? Невозможно представить себе, что Борис Березовский, купивший герцогский замок во Франции, сам обходит с пылесосом все десятки комнат, а его жена протирает там стекла, моет полы и пр.

Очевидно, что стремление к обладанию таким жильем продиктовано не желанием иметь достаточно просторное помещение, а жаждой почувствовать себя избранным, высоко (в прямом и в переносном смысле) стоящим над прочими людьми. Но ведь, например, знаменитому певцу или футболисту, чтобы почувствовать свою особость, вовсе не нужно забираться в пентхауз, их и без этого узнают на улице, смотрят на них как на кумиров. А покупать пентхауз, чтобы почувствовать свою значительность, могут лишь богатые люди, не обладающие другими дарованиями и потому страдающие комплексом неполноценности. К тому же это один из способов потратить получаемые ими шальные деньги, которым они не могут найти более достойного применения.

Вообще можно сформулировать такой закон: когда общество пребывает в состоянии застоя или разложения, вопросы бытового устройства выходят у людей на первый план. Когда же оно вступает в фазу подъема, его передовые люди, хотя и не перестают думать о бытовых проблемах, но они оказываются у них все же на втором плане. Отцветет русская культура лет через пятьдесят (как считают сторонники теории, согласно которой история представляет собой смену эпох национальных культур, в частности, на смену отжившей западноевропейской культуре приходит русская, век которой также отмерен), и русские люди станут больше всего заботиться о зубной пасте, защищающей от кариеса, как и современные европейцы. Тогда и заботы о непрерывном повышении комфортности жизни выйдут у них на первый план. Если же эта теория неверна и русской культуре предстоит долгая жизнь (на многие века), то у наших соотечественников на уме будут совсем другие проблемы. Но об этом позднее.

К САМОМУ ОБРАЗОВАННОМУ ОБЩЕСТВУ В МИРЕ!

Жилищная проблема, конечно, очень важна, но ведь наша задача – не в том, чтобы дать хорошее жилье убогому индивиду (который, кстати говоря, этот дар судьбы и не способен оценить по достоинству). Поэтому важно обеспечить всесторонний подъем уровня образования и культуры нашего народа, о чем мечтали еще Лев Толстой, Достоевский и другие русские гении.