Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

1 апреля, 7 часов 1 минута. Москва, улица Качалова

Поднявшись ранним утром, Берия вышел на балкон и несколько минут наблюдал пушистые облака в верхних слоях атмосферы. Затем машина, как обычно, отвезла его на Лубянку. В этот день Берия наконец решил поговорить с подавальщицей Сталина — Валентиной Истоминой. Он вспомнил, что Хозяин как-то сказал ему, что его подавальщица Валентина отличалась легким и веселым нравом. 17-летней девушкой Истомина приехала из глухой деревни в Москву к брату, который служил в кремлевской охране. Он и сумел как-то пристроить ее на Кунцевскую дачу подавальщицей. У нее было поразительное умение вести себя, люди поражались ее врожденному такту, выдержанности, женскому уму и чутью. Веселая, со звенящим голоском, румянощекая, голубоглазая блондинка с хорошей фигурой — она не могла не нравиться. Но она всегда держала себя строго. Никто из сталинского окружения не смел к ней приблизиться. Она и жила на даче, чтобы всегда быть под рукой. У нее была своя комната. Ее настоящее имя — Варвара, но брат решил, что лучше быть Валечкой. В отделе кадров переписали документы. Был у нее муж, который тоже служил в охране. Родила сына. Злые языки шептали по углам, что он «от Хозяина». Истомина — тот человек, которому Сталин доверял, она подавала ему еду, из ее рук он брал лекарства. Надо сказать, что ей 28 февраля и 1 марта предложили выходной, потому в субботу и воскресенье ее не было на сталинской даче, и она не знала, что там происходило.

«Рот ее целый день не закрывался от звонкого смеха», — сказал тогда Сталин и сам непроизвольно засмеялся. Кроме того, как сказал ему Сталин, Истомина никогда не лезла в чужие дела. Из материалов допросов сотрудников дачи Берия знал, что Григорий Пушкарев, один из сотрудников сталинской охраны, показал на допросе, что Истомина, которую Хозяин звал для того, чтобы принести ему чай или расстелить постель, по словам завистников, нередко выходила из спальни вождя только под утро. Она была в меру упитанная, но совсем не выглядела толстой. У Валентины было простое русское лицо и длинные густые волосы, которые она закалывала сзади. Широкий чуть удлиненный нос, близко посаженные крупные глаза. Широкий чувственный рот, окаймленный полными губами.

Истомина отличалась не только приятной внешностью, но и добродушным и смешливым характером. Была замечательной поварихой и содержала покои Иосифа Виссарионовича в идеальной чистоте. Она была милой, обаятельной, невероятно стройной и опрятной женщиной, которая умела сохранить не только такт и аккуратность во всем, но при том еще и этические нормы поведения. Дежурные нередко пытались заигрывать с красавицей, задерживая ее на постах разговорами, с желанием познакомиться более обстоятельно. Люди эти были разными, как корректными, так и развязными. Отбиваться от перезрелых ухажеров приходилось нелегко. Однако Валентина Васильевна с честью выходила из положения, охлаждая потоки изъявлений влюбленных точно найденным тихим и твердым словом. Сталин, которому в то время было уже 56 лет, очень быстро привык к новой экономке и называл ее не иначе как Валечкой и Валюшей. Люди из сталинского окружения отмечали, что после появления Валентины он преобразился: чаще бывал в благоприятном расположении духа, больше смеялся и шутил. И даже, как говорят, сменил заношенное грубое солдатское белье на новое шелковое, хотя раньше не придавал этому никакого значения.

Берия вызвал ее для разговора. Когда Истомина вошла в кабинет, она показалась Лаврентию сильно постаревшей по сравнению с той, которую он помнил при жизни Хозяина. И вот она сидела перед ним.

Берия не стал тянуть кота за хвост и задал напрямик свой непростой вопрос:

— Почему вы пошли работать на Ближнюю дачу?

— Меня пригласил товарищ Сталин с дачи Зубалово, я там три с лишним года проработала.

— Кто дал вам рекомендацию для поступления?

— Мои родные братья, которые служили в охране товарища Сталина. Между мной и товарищем Сталиным сложились теплые, дружеские отношения, мы запросто болтали просто так, без всякого дела. Товарищ Сталин часто спрашивал меня, как реагирует простой народ на действия властей.

Берия подошел к столу и после некоторого колебания спросил:

— Вы были близки с товарищем Сталиным?

Она замялась, что-то невнятно пробормотала и долго молчала. Берия долго и испытующе смотрел на Валентину, не прерывая молчание. Наконец он не выдержал и произнес:

— Я спросил вас. Я жду.

— Это вас не касается.

«Смелая женщина», — подумал Берия и проникся к ней уважением. Он продолжил допрос:

— Ну тогда я должен буду вас обвинить в пособничестве убийству вождя.

— Вы не смеете, я любила его. Кстати, я тоже думаю, что его убили.

— Тогда почему вас не было 2 марта на даче?

— Я брала отгул.

— Зачем? Почему именно в этот день?

— У меня заболела мать. Я к ней ездила. Товарищ Сталин мне разрешил.

— У вас сохранились билеты?

— Конечно. Они у меня дома.

— Почему вы их не выкинули?

— Нас приучил товарищ Власик, пока здесь работал. Он требовал документы по каждому нашему шагу.

— Почему вы думаете, что вождя убили?

— В самом конце февраля я обнаружила у себя повышенную кровоточивость десен. Мои помощницы тоже жаловались на появление кровоподтеков по каждому поводу и без повода.

— Кто мог подсыпать яд в пищу?

— Не знаю, — мгновенно, но тихо произнесла Валентина упавшим голосом.

— Почему вас не было на даче 1 марта?

— У меня была повышенная температура. Кто-то уколол меня на кухне, около повара. Стукнулась о косяк. Такое впечатление, что меня специально укололи. На коже я заметила точку от укола. Я сообщила о своей болезни в охрану.

Тут Берия отчетливо вспомнил, что академик Аничков говорил ему о некоем препарате, который снижает свертываемость крови.

Оказалось также, что 1 марта экономку Сталина сержанта ГБ Валентину Истомину арестовали прямо на ее квартире. Силовики показали удостоверения, но она не запомнила имен; ее пытались сломить, вербовали, даже якобы вывозили на самолете в Надым, где она провела целую ночь в лагере для того, чтобы была более сговорчивой. Ей сказали, что родственники ее будут убиты, если она пожалуется Берии. В конце разговора Берия спросил:

— Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор должен сохраняться в секрете?

— Конечно, товарищ маршал.

1 апреля, 17 часов 9 минут. Лубянка

Затем Берия приказал доставить к себе в кабинет академика Виноградова. Перед выездом из Лефортово Виноградова заставили переодеться в свои вещи, которые хранились в кладовке следственного изолятора. К сожалению, вещи стали академику велики и сейчас сидели на нем мешковато. Пиджак так вообще напоминал пиджак на огородном чучеле. Что все это значило, Виноградов не знал, хотя пытался догадаться, но тщетно.