Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

Хрущев жаловался потом Маленкову: «Обстоятельное обсуждение вопросов стало исключением, а правилом стал конвейер… Намечается 40–50 вопросов, зачтение председательствующим Берией заранее подготовленных предложений и сдача вопросов в комиссию. Я должен сказать, что иногда и хотелось бы высказать свои соображения. Куда там! Обрывает. Вопрос сдается в комиссию. Работа Совмина тоже стала похожа на конвейер. Надо же, понимать, что думать! Наша страна находится на очень глубоком подъеме. Президиум — это вам не тот орган, как говорят, где можно одним только языком! Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне глаза колет». «Зато прекратилась беспредметная болтовня, и в результате заседания стали более эффективными», — ответил Берия Маленкову, когда тот передал ему жалобы Никиты. Чаще всего Берия сначала обсуждал свои предложение с Маленковым, а потом они действовали единым фронтом.

29 марта, 5 часов 45 минут. Москва, улица Качалова

Лаврентий проснулся необычно рано, в 5 часов: не спалось. Тут он вспомнил, что сегодня ему стукнуло 54 года. Он забыл, рассказывала ли ему мать о том, когда именно он родился 53 года назад, но это было неважно. Перед глазами появилась его глухонемая сестра, которую он очень любил. Берия вышел во двор и подивился живости природы. Глаза уже отвыкли за зиму от такой яркости света. Хотелось надеть солнцезащитные очки или просто закрыть глаза. «Ура! — подумал Лаврентий. — Долго ожидаемая весна выглянула из-за горизонта».

29 марта, 8 часов 13 минут. Лубянка

Когда Берия явился на Лубянку, он нашел доклад с анализом сообщений из Кореи. Там сообщалось, что Ким Ир Сен и Пэн Дэхуай согласились на предложение об обмене ранеными и больными военнопленными, сделанное главнокомандующим объединенными силами ООН в Корее Марком Кларком. Ким Ир Сен и Пэн Дэхуай согласились на проведение мирных переговоров в Корее. Из Кореи также сообщали, что один из корейских вождей, Ли Сын Ён, готовил в КНДР переворот, который был назначен на первую половину 1953 года. Заговор был раскрыт. Его лидеры уничтожены. В ответ в марте 1953 года Кларк усилил бомбардировки. «Уж не проделки ли это того же Ли?» — задавал себе вопрос Берия, пролистывая записку, которую ему, как обычно быстро и качественно, подготовили его спецы.

29 марта, 21 час 11 минут. Москва, улица Качалова

Вечером собрались в особняке отметить день рождения Лаврентия и выпили грузинского вина. Он пригласил Маленкова, Микояна, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Первухина, Сабурова, Жукова. Готовила работавшая в семье Берии прислуга. Выпили, закусили… После ухода гостей нахлынули мысли о себе. Уже пошел 54-й год. Что сделано, что предстоит сделать? В нем была честная и спокойная уверенность в себе, в своем уме, опыте, умении схватывать суть дела на лету и находить решения сложнейших проблем. У него была характерная черта государственного человека, которая вместе с умеренным честолюбием, сдержанной честностью и самоуверенностью делала его эффективным руководителем. Он не любил бумаг и предпочитал решать дела на месте, на живом теле проблемы, и вместе с тем он всегда четко выполнял письменные инструкции. Он без самообольщения думал, что способен вытащить страну из западни игнатьевщины, из западни Корейской войны с величайшей пользой для государства. Он хорошо понимал, что кристаллизация советского общества, особенно в столице, вела к такому порядку и раскладу, что каждый новый человек занимал определенное ему место. Как частица воды на холоде приобретает известную форму ледяного кристалла, так и каждое новое лицо, приезжавшее в Москву, тотчас же устанавливалось в отведенное ему место в социальной иерархии. Берия быстро постигал премудрости службы на новом месте, хотя на самом деле не новом, а старом месте, которое он покинул из-за конфликта с Хозяином по поводу Нюрнберга и Катыни восемь лет назад. Эти премудрости разрослись пышным цветом за время его отсутствия на Лубянке, хитрость и карьеризм теперь процветали.

30 марта, 9 часов 1 минута. Лубянка

В этот день Берия проспал и не смог оценить ни красоты природы, ни прелесть завтрака, ни новости из газет. Как угорелый он помчался на работу, так как не в его стиле было опаздывать. Первым номером у него был разговор с академиком Преображенским. В дверях кабинета появился, а потом в кабинет медленно, старясь вжаться в пол, вошел высокий и, видимо, когда-то статный, худощавый человек с интеллигентным видом. У него была густая седая шевелюра с волосами, зачесанными назад. Человек имел строгое удлиненное цилиндрического типа лицо с высоким лбом и с аккуратными бровями вразлет, удлиненный прямой, хотя и чуть приплющенный в своей верхней части нос, кончик которого чуть нависал над верхней губой. У него были неглубоко посаженные пронзительные глаза, щеки, отвисающие по сторонам от носогубной складки. Это придавало ему вид циничного профессора. Задумчивые глаза смотрели вызывающе. Широкий разрез рта обрамляли узкие губы. С боков были видны крупные прижатые к черепу уши. Тяжелый подбородок придавал лицу впечатление бюста, вырубленного топором. На нем был помятый костюм классического покроя и серый галстук с темными пятнами в клеточку. Чисто выбритое лицо («Видимо, готовились в СИЗО», — подумал Лаврентий Павлович) имело сероватый оттенок. Помятый костюм свидетельствовал о том, что вещи на выходе из СИЗО «Лефортово» ему не погладили.

Берия широким жестом указал на стулья, приставленные к основанию ножки Т-образного стола:

— Заходите, присаживайтесь.

Тяжело ступая, Преображенский подошел к столу и присел на краешек стула, навалившись локтями на стол.

— Сначала формальности. Вы — Преображенский Борис Сергеевич, действительный член (академик) АМН СССР с 1950 года, оториноларинголог, доктор медицинских наук, профессор?

— Так точно, гражданин…

— Не надо тюремщины. Будьте проще, — прервал его Берия. — Вы были арестованы январе 1953 года «за вредительское лечение советских руководителей». Так?

— Я не знаю, за что я был арестован, хотя мне постоянно советовали признаться, что я неправильно лечил товарища Сталина, — при ответе Преображенский непроизвольно дернулся, пытаясь быть убедительнее.

— Хорошо, оставим это. Таварыш Преображенский (от некоторого волнения — все-таки академик и лечащий врач самого Сталина — Берия стал говорить с акцентом), надеюсь, что вы не будете обижаться на советскую власть из-за пары прохвостов. Рюмин и Игнатьев, которые засадили вяс в турму. И уж, конечно, это не таварыш Сталин к этому причастен, — Берия успокоился и продолжил на чистом русском языке — Ваша квалификация известна, нужна ваша помощь, чтобы вывести на чистую воду этих прохвостов. Надеюсь, что вы не станете обижаться на советскую власть из-за действий провокаторов и врагов народа, с которыми сейчас мы разбираемся? От имени советского правительства я еще раз прошу извинения за ваш необоснованный арест. Товарищ Преображенский, и от имени нового МВД я также приношу вам глубокие извинения за ваш арест. Мы, члены Президиума ЦК и Министерство внутренних дел, приносим вам извинения и сожалеем о случившемся.

— Ничего страшного.

— Я надеюсь, что сотрудники Лефортово принесли вам свои извинения?