Последнее лето - Елена Арсеньева

Лидия повела недоуменно бровями, но не опустилась довопроса. Да и надобности в том не было – Аверьянов сам же и объяснил все:

– Я был в ту пору влюблен в вас, Лидия Николаевна.

Вот те на… Вот те на!

Она даже заикнулась от изумления:

– Не… неужели?! Вы мне льстите. Но я никогда незамечала…

– Надо быть, не замечали, – перебилАверьянов. – Как вы могли заметить, коли я того не показывал? Я ведь былженатый человек, а вы – девица молоденькая, к тому же сердечко ваше другомубыло отдано. Однако именно благодаря тому, что я был влюблен, я и запомнил тустарую историю.

Лидия покачала головой:

– Да, занятно… Как играет жизнь, верно? Тогда вы былинесвободны, теперь несвободна я… И вообще, немного поздно выяснять теобстоятельства, вы не находите?

Может быть, голос ее прозвучал излишне резко, но в томАверьянов сам виноват. Вольно ж ему было употреблять слова «старая история» поотношению к событиям, которым всего-навсего каких-то двадцать лет! Он что же,хочет сказать, что Лидия постарела ?

– Дело мое в другом, – проговорил с прежнейнастойчивостью Аверьянов. – Хотел узнать: вы уже встречались с Русановыми?С Константином Анатольевичем? С вашей сестрой? Племянников видели?

– Только издалека, – с холодком отозваласьЛидия. – Эта семья меня больше не интересует. Ох, что же я… не угодно личаю?

– Благодарствуйте, – поднял, отказываясь, Аверьяновхудую, пергаментную руку. – Вы, простите мне мое любопытство, до сих порлелеете старую обиду?

– Обиду? – хохотнула Лидия. – Да нет, вседавно в прошлом. И обида, и горе, и слезы… Слишком далеко ушло то время, когдаглупая девчонка чуть не покончила с собой, а потом убежала из дому из-замолодого и красивого адвоката, который выбрал ее сестру-близнеца потому только,что у нее были разные глаза…

– Да разве в глазах было дело? – невеселоусмехнулся Аверьянов, услышав в голосе Лидии то, что она так старалась скрыть иот него, и от себя самой, конечно. – Глаза тут ни при чем. Меня вот глазаЭвелины Николаевны никогда не привлекали, я по вас украдкой вздыхал. Хотя… выдолжны судьбу благодарить, что с вами все вышло именно так. Ведь если быКонстантин выбрал вас, а не Эвелину, вы поехали бы с ним в то злосчастноепутешествие за границу и вы утонули бы, когда перевернулась лодка… Вы живы, выблагоденствуете, у вас прекрасный муж, дети… А ведь даже останков вашей сестрыне нашли!

Лидия смотрела на него неподвижными глазами, лицо ее былолишено всякого выражения.

Непростая дама, подумал Аверьянов. В ту пору, когда ониспытывал некое волнение при виде Лидуси Понизовской, она была совершеннодругая. Все мысли, все чувства так и играли на прелестном лице. Казалось,именно про нее была некогда сложена пословица: «Что в сердце творится, на лицене утаится!» А теперь – маска. Маска, скрывающая бег мыслей, а быть может,холодные расчеты: сколько она получила от жизни взамен Константина Русанова?Благополучная семья, положение в обществе, преуспевающая жизнь в Петербурге иМоскве, куда она когда-то сбежала из Энска… А взамен могли быть темные водыкакой-то итальянской реки…

– Вы ошибаетесь, – вдруг сказала Лидияхрипло. – Вы ошибаетесь и даже не представляете, как сильно.

Аверьянов смутился. Черт, она его мысли прочла, что ли?Неудобно. А впрочем, весь разговор, с которым он явился, и неудобен, ичрезмерно долго длится. Довольно о прошлом, пора поговорить о настоящем ибудущем!

– Лидия Николаевна, простите, если я чем-то васзадел, – покаянно склонил он голову. – Я виноват. Пришел к вам запомощью, а сам завел какие-то никому не нужные воспоминания.

– Вы ждете от меня помощи? – Лидия пожалаплечами. – Извольте, но…

– Почему именно к вам я обратился? Объясню. Во-первых,я любил вас. Этим вы мне до сих пор… как-то близки и даже, не боюсь солгать,дороги. Во-вторых… вы способны понять меня – вы, одна из немногих. Вы – человексильных страстей и стремительных поступков. Когда-то вы бросились в Волгу,чтобы досадить Косте Русанову и его невесте, вашей сестре. Вас чудом спаслипосторонние люди, и после этого вы больше не вернулись домой, никогда неподдерживали отношения ни с кем из семьи. Вы предпочли случайное счастье… Этосвойство сильной натуры! Мгновенно принять решение, которое обывателямпокажется чудовищным, невероятным, – и довести его воплощение до конца… Выпоймете меня!

– Да в чем дело-то? – уже с нервностью спросилаЛидия. – А, Игнатий Тихонович?!

И тогда Аверьянов ей все рассказал.

* * *

Олимпиада Николаевна не спала и была уверена, что никто вдоме не спит. Даже Даня на кухне. А кругом тишина такая… как будто все лежат,затаив дыхание, ошеломленные, не в силах поверить в случившееся. Луна смотритсквозь оконные переплеты, словно тоже понять не может – да правда лиэто? – и хочет у кого-нибудь спросить. Вот сейчас заглянет в глазаОлимпиады и спросит…

Олимпиада Николаевна зажмурилась. Нет у нее сейчас сил начужие вопросы отвечать, она и себе самой никак не может ни объяснитьслучившееся, ни уяснить его.

Не день, а светопреставление какое-то! «И мертвые восстанутиз могил…» Нет, конечно, Олимпиада никогда не верила, что Лидия и впрямьпокончила с собой в тот день – уж слишком она была жадна до жизни, слишкомцепко за нее держалась. Но прошло двадцать лет, за годы всякое могло случиться.Сколько народу ежедневно помирает, почему было не помереть Лидии?

Не то чтобы Олимпиада желала ей смерти… Какая ерунда,все-таки младшая сестра! Нет, если правду сказать, своих младших, близняшек,она всю жизнь недолюбливала. С первых дней было видно – красавицами вырастут. АОля даже девочкой была не слишком собой привлекательная, хоть и говорят, чтовсе дети красивы, так и в девушках не выровнялась. А те две… как яблочкиналивные! Завидовала она им. Потом стала завидовать одной Эвелине, посколькуЛидия вроде как сделалась подругой по несчастью. Но, положа руку на сердце,Олимпиаде стало легче дышать, когда Лидия исчезла.

А теперь появилась!

Чудеса, чудеса… Оказывается, Лидия тут уже с февраля. И онини разу не виделись. Конечно, Энск – маленький город (или большая деревня, какпредпочитает говорить Шурка), однако вот не сошлись, не столкнулись нигде.