Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии - Михаил Майзульс

Многие средневековые тексты говорили о том, что иудеям свойственна бледная кожа. Так, французский доминиканец Гуго де Сен-Шер (ок. 1200–1263 гг.) в комментарии к Псалтири объяснял, что еврейские мужчины так бледны (pallidi) из-за регулярных кровотечений, на которые Господь их обрек в наказание за распятие Христа[710]. В начале XIV в. Бернар де Гордон, профессор медицины из Университета в Монпелье, в трактате «Лилия медицины» отмечал, что эти «месячные» происходят по трем причинам: во-первых, потому, что иудеи пребывают в безделье и у них накапливаются излишки черной желчи (т. е. меланхолии); во-вторых, из-за того, что они обычно мучимы страхом и беспокойством, а это ведет к избытку меланхолической крови; а третьей причиной является кара Господня[711]. Иначе говоря, различные описания меланхоликов, и в частности евреев, подчеркивали, что их кожа одновременно темна и свинцово-бледна. Эти цвета, которые ассоциировались с болезнью и смертью, вовсе не исключали друг друга.

II.3.20. Псалтирь. Англия. Третья четверть XIV в.

Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Latin 765. Fol. 11

Потому историк Линдси Кэплан предположила, что, представляя одних истязателей Христа с темными, а других – со светлыми лицами, средневековые мастера могли подчеркивать эту двойственность[712]. Проблема в том, что с темной кожей также изображали и римлян, которые бичевали Христа в претории или распинали апостола Петра, а им никакой меланхолии не приписывали. Так что ясного ответа изображения не дают. Возможно, соседство двух «рас» напоминало о том, что внешне злодеи белы, но в душе черны, или указывало на соучастие римлян и иудеев в Страстях. Да так, что художники, не обращая внимания на то, какие муки Христос претерпел у Каиафы, а какие – у Пилата, создали обобщающий образ его врагов – иноверцев и богоубийц.

А может, ключ следует искать в другом направлении. Представляя несколько однотипных фигур, средневековые мастера часто старались избежать монотонности и придать сцене внутренний ритм. Для этого они варьировали форму их головных уборов, цвета одежд, позы и жесты. Например, на изображениях Тайной вечери в ряду апостолов, сидящих за длинным столом, нередко чередовались цвета хитонов и плащей: скажем, синий – красный – синий – красный. Или по более сложной схеме: зеленый – красный – желтый – красный (сидящий в центре Христос) – желтый – красный – зеленый[713]. Сами по себе эти цвета обычно не имели символического значения. Их смена была продиктована эстетической установкой на многоцветье и ритм. Однако при изображении мира зла намного более заметные и хаотичные вариации приобретали этическое измерение. Так, в сценах, где действовало несколько бесов, художники и скульпторы старались чередовать цвета их тел или ключевые атрибуты, указывавшие на принадлежность к миру тьмы: демон с козлиными рогами – демон с торчащим хохлом – демон с бараньими рогами – демон со множеством пламенеющих прядей и т. д. Зло множественно, многолико, изменчиво и непостоянно – в нем царствует «пестрота».

К примеру, на миниатюре в одной английской Псалтири, созданной в XIV в., Христос, как на тысячах других средневековых изображений, стоит перед Понтием Пилатом (II.3.20). Что здесь необычно – это цвета. У самого Спасителя длинные русые волосы и очень светлая кожа. Напротив, воины, которые его привели, и сам римский прокуратор, который восседает на троне, властно положив ногу на ногу, темнолики. Причем у него и воина в красном кожа темно-коричневая, а волосы – серые (по смыслу – седые?). У двух других воинов – кожа серая, а волосы, напротив, коричневые (отдающие в рыжину?). Эта гамма тотчас же противопоставляет Христа его обвинителям и палачам, а заодно создает на изображении ритм. Ведь цвета чередуются по одной схеме: коричневый – серый – коричневый – серый.

В Средние века был популярен жанр емкого пересказа Священной истории в виде серии иллюстраций с краткими подписями. Одна из таких «Библий в картинках», созданная в Англии (возможно, в Лондоне) где-то 1320–1330-х гг., по фамилии более поздних владельцев известна как Холкхэмская Библия. На одной из ее миниатюр идолы, которые попадали с пьедесталов, когда Святое семейство, спасаясь от царя Ирода, прибыло в Египет, подписаны на англо-нормандском les maumez, т. е. «магометы»[714]. А далее при рассказе о проповеди Христа несколько раз появляются некие «сарацины» (sarrazins).

Например, их можно увидеть в сцене, где в Евангелиях фарисеи, решив устроить Иисусу ловушку, отправили к нему «учеников своих с иродианами». И те задали ему провокационный вопрос: «Как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» На что он, «видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:16–21; ср.: Мк. 12:13–17). Вместо «иродиан» (это слово означало то ли какую-то группу, верившую в мессианство Ирода Великого, то ли сторонников его династии, то ли слуг и придворных его сына Ирода Антипы) в Холкхэмской Библии коварный вопрос о лояльности Риму задают «сарацины». На миниатюре перед Христом стоят три человека. У первых двух толстые, как у африканцев, губы, вздернутые носы с большими ноздрями, а на головах – белые повязки-тюрбаны. А их лица синего цвета (II.3.21).

В XIII–XIV вв. палачей Христа, фарисеев, сарацин и других негативных персонажей нередко изображали не с черной или темно-коричневой, а с фиолетовой или синей кожей[715]. Эта странная деталь, которая зримо противопоставляла экзотически окрашенных грешников праведникам со светлыми (в прямом и переносном смысле) лицами, находит прямое соответствие в средневековых текстах.