Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский

После сравнительно недолгих прений 4 ноября соответствующий закон был утвержден конгрессом, подписан президентом и вступил в силу. Закон отвергал эмбарго на поставку вооружения воюющим странам и предоставлял им право покупать вооружение без специального разрешения администрации, требовавшегося по предыдущему закону. Правда, американским кораблям запрещалось заходить в моря, являвшиеся зоной военных действий, но это было явно формальное предостережение, ибо по сути дела оно уже формулировалось в принципе «кэш энд кэрри».

Великобритания и Франция немедленно направили своих представителей за океан. Один за другим стали заключаться многомиллионные контракты, которые очень скоро истощили британскую казну. За 16 месяцев с начала войны англичане заплатили за уже полученное или только заказанное в США вооружение и другие военные материалы почти 4,5 миллиарда долларов, тогда как в британской казне оставалось не более двух миллиардов. Принеся поначалу немалую пользу, закон «кэш энд кэрри» начинал терять смысл.

Расширение нацистской агрессии весной 1940 года — оккупация Дании и Норвегии, захват Бельгии и Голландии, вторжение во Францию — свидетельствовало о том, что у США, несмотря на удаленность от театра военных действий в Западной Европе, нет гарантий, что они не будут вовлечены в войну Хотя непосредственное нападение на территорию страны пока не фигурировало в качестве прямой угрозы, агрессивные действия со стороны Германии и ее союзницы Японии не исключались. Американцы, которые не желали вовлечения Соединенных Штатов в кровопролитную мировую войну, в то же время выражали большую обеспокоенность степенью готовности страны к отражению нападения. Немалую роль играл и национальный престиж — представители различных общественных слоев высказывались за более активные действия своей страны, правда, не выходящие за пределы нейтралитета.

Президент отвергал предложения (особенно настойчив в этом смысле был ярый «умиротворитель», посол в Великобритании Джозеф Кеннеди) взять на себя посредническую роль в мирных переговорах между Германией и Британией. В нем крепла уверенность, что реальный мир можно установить, только нанеся решительные удары по агрессивным державам. В то же время, отказываясь от роли миротворца, он продолжал призывать к восстановлению мира. Это жонглирование общими фразами прикрывало подготовку к войне.

На переход нацистской Германии от «странной войны» на Западном фронте к наступательным действиям Рузвельт откликнулся «беседой у камина» 26 мая 1940 года. Он достаточно подробно (это была одна из самых продолжительных его бесед) рассказал о состоянии вооруженных сил страны, убеждая слушателей, что США обладают всем необходимым для обороны, хотя и сделал оговорку, что вооружение стареет, нужны ассигнования на его обновление и строительство новых оборонных предприятий. При этом он подчеркнул, что правительство примет меры к тому, чтобы на войне не обогащались представители крупного бизнеса: «Американскому народу претит мысль о том, что хоть один американский гражданин наживется на крови, убийствах и людских страданиях».

Вместе с тем был поставлен и весьма скользкий вопрос — о возможности появления «пятой колонны» — пособников агрессора внутри страны, которые могли бы своим предательством ее погубить, «если мы не проявим достаточно бдительности». Конечно, разоблачение шпионов и саботажников во все времена, а тем более в условиях крайней политической напряженности, связанной с опасностью войны, — дело вполне естественное и необходимое; но такую необходимость всегда используют и во внутриполитических целях — для борьбы с соперниками и конкурентами. Рузвельт не предупреждал о такой опасности, причем это никак не могло быть результатом просчета или забывчивости президента и его советников. Разоблачение внутренних врагов становилось целью самодовлеющей, которая порой болезненно затрагивала американских граждан.

Содержавшиеся в беседе призывы Рузвельта к миру в условиях разраставшейся мировой войны, которая, как уже становилось ясно, могла завершиться только сокрушительным разгромом одной из воюющих сторон, звучали всё менее убедительно. Вероятно, чувствуя это, сам оратор пытался подкрепить их многократными обращениями к Богу. В то время как гитлеровские танки почти беспрепятственно двигались вглубь Франции, слабым утешением для американцев звучали заключительные слова этой беседы: «Ваши молитвы сливаются с моей в любви ко всему человечеству, в надежде, что Бог залечит физические и душевные раны людей».

Сведения с западноевропейского театра военных действий были безрадостными. Немцы стремительно наступали на Париж. 10 июня войну Франции, фактически уже потерпевшей поражение, объявила фашистская Италия. Рузвельт, находившийся в это время в городе Шарлотвилл, куда он был приглашен для выступления в университете штата Вирджиния как раз по вопросам внешней политики, сразу же откликнулся на эту новость: «В этот десятый день июня рука, держащая нож, воткнула его в спину своего соседа». Впервые он прямо сказал о том, что Соединенные Штаты обещают расширить материальную помощь противникам и жертвам агрессоров. Президент заявил, что существование на «одиноком острове» было бы «кошмаром, подобным существованию в тюрьме, кормлению через решетку безжалостными хозяевами других континентов», и подчеркнул, что лишь победа союзников «над богами силы и ненависти» может предотвратить резкое ухудшение позиций Америки. Он заявил, что Америка будет помогать Франции и Англии и одновременно наращивать собственную оборонную мощь, чтобы «быть готовой к любым случайностям и защитным действиям».

Медленно, но неуклонно шел Рузвельт вперед, опираясь на те реалии, которые американский народ уже не мог игнорировать, осознавая: вряд ли стоит рассчитывать на то, что удастся отсидеться за разделяющим его с агрессорами океаном. Необходимо было принимать меры по обороне этого заокеанского пространства. По инициативе президента США в конце сентября — начале октября 1940 года в Панаме состоялась конференция министров иностранных дел стран Северной, Центральной и Южной Америки. Госсекретарь Халл повез на конференцию предложение президента о нейтральной зоне шириной от трехсот до тысячи миль по обе стороны континента, которое было единогласно принято. В нейтральной зоне любым неамериканским государствам запрещалось вести военные действия, что контролировалось совместным патрулированием.

* * *

Несколько нарушая хронологию, возвратимся чуть назад.

Наряду с глобальными проблемами мировой войны в 1940 году перед Рузвельтом встал и вопрос о том, будет ли он лично в дальнейшем участвовать в мировых событиях и в каком качестве. Речь шла об очередных президентских выборах. В истории Соединенных Штатов еще не было случая, чтобы президент избирался на третий срок, хотя конституция этого не запрещала (22-я поправка, ограничивающая пребывание на президентском посту двумя сроками, вступила в силу в 1951 году).

По поводу того, когда Франклин решил баллотироваться в третий раз, существуют разные мнения. Его сын Джеймс полагал, что решение было принято уже к началу 1940 года. Но в то же время есть свидетельства, что президент всерьез подумывал об уходе на покой. Он даже заключил контракт на написание воспоминаний, за которые должен был получить гонорар в 75 тысяч долларов. Сумма была меньше той, которую издатели обещали ему ранее, но тоже весьма немалой, если вспомнить, например, что на атомный проект было выделено из бюджета 100 тысяч.