Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Он не стал говорить о том, какую страшную боль, скорее всего, будет испытывать Игорь, и невольно подумал, какое объяснение придется изобретать для Авенира Герману — вездесущий священник точно заметит, что внешне здоровый ребенок за одну ночь превратился в почти инвалида.

— Он тебе сказал, да? — внезапно спросил мальчик.

В серых глазах мелькнуло знакомое виноватое выражение.

— Авенир? Про опекунство?

Мальчик кивнул — и этот жест многое сказал Туомасу безо всяких слов.

— Если ты не хочешь — ты не должен соглашаться. Слышишь?

— Но… — Игорь вскинул на него полные муки глаза. — Разве у меня есть выбор? То есть… эти службы так и будут за мной гоняться.

Туомас чертыхнулся. Улица или Авенир, который все же был по-своему добр к ребенку? Кто бы на месте Игоря выбрал первое?

Разве что отпетый атеист вроде него самого.

В мозгу мелькнула молнией слишком фантастичная картина — происходи все дело в Финляндии, Туомас сам без труда оформил бы опекунство. Да, он не женат и поэтому плохо подходит на роль усыновителя даже с точки зрения родной ювенальной системы, но опекуном быть вполне бы мог. Забирать Игоря из службы опеки, оставлять у себя в квартире с ночевкой — к горлу невольно подступил ком.

— Знаешь что? Если Герман будет не против, — Туомас задержал дыхание, просчитывая варианты, — ты можешь жить со мной. Достану подержанную машину, и уедем, всю Россию исколесим, пока тебе не исполнится шестнадцать. А если мне к тому времени дадут вид на жительство…

Он не успел договорить, потому что Игорь повис у него на шее:

— Правда? Правда, Том? Ты бы хотел этого?

Туомас расхохотался и потрепал мальчика по плечу.

— Конечно, сделаем свою Стаю. Звучит как план, а? А ты сомневался!

Они аккуратно спустили книжки Авенира на пол и устроили на двух тумбочках морской бой. Каждый раз, когда взгляд Туомаса падал на часы, висевшие рядом с экраном телевизора, сердце его сжималось от боли — он не хотел оставлять Игоря.

— Я ведь не должна жаловаться Герману, что вы тут бузите? — В дверь заглянула Полина, непривычно добрая в десятом часу вечера.

— Я сейчас ухожу, — умоляюще повернулся к ней Туомас. — Честное слово.

— Ага, как же, — нахмурилась старшая сестра, но дверь прикрыла.

— Она хорошая, — уловив его взгляд, Игорь скорчил смешную рожицу. — Только так хорошо притворяется сильной, что никто ее не жалеет.

Туомас кивнул — он и сам удивлялся, как Полина умудрялась оставаться на ногах после суточной смены, в течение которой успевала приглядывать за всеми пациентами и младшим персоналом, не останавливаясь ни на секунду.

— Я постараюсь завтра заглянуть, но мне надо… — он запнулся.

— …готовиться к полнолунию, — закончил за него Игорь.

— Точно, готовиться, — подтвердил Туомас. — А ты держись молодцом, слушайся Германа. Он дядька хороший, просто это я — Фома неверующий.

— Авенир тоже тебя так называет! — рассмеялся Игорь. — Говорит, ты никому кроме себя не доверяешь и поэтому всем мешаешь.

Туомас помрачнел, и мальчик поспешил загладить сказанное:

— Но он ничего не понимает, да?

— Он кое-что понимает, Игорь. Просто религия не дает ему понять больше. Но это еще может исправиться. А тебе пора отдыхать — завтра будет долгая ночь. Выспись как следует.

Поддавшись внезапному порыву, он наклонился и ласково убрал отросшие вихры со лба мальчика. Игорь широко распахнул глаза и моргнул.

— Только не пропадай больше, хорошо?

Сердце Туомаса сжалось, и он сильнее, чем когда-либо, захотел пренебречь всем и остаться в больнице на сутки. Но нет, нельзя. Герман Николаевич все продумал и обо всем позаботится… В кои-то веки он должен довериться другим и подумать о собственном спасении.

— Ни за что! — Отсалютовав Игорю, Туомас потушил свет в палате и вышел в коридор, снедаемый сильной тревогой.

От больницы Туомас несся бегом и успел на последнюю электричку в метро. Его переполняло счастье, остро смешанное с беспричинным, почти животным страхом. Он боялся всего сразу, но особенно — снова подвести Игоря. Мальчик доверял ему, и Туомас не имел права бросить его. Не сейчас.

В голове роилась сотня вопросов, мириады ситуаций, в которых он плохо понимал, как вести себя. Ему предстояло изучить огромный объем юридической информации — хотя бы для того, чтобы разобраться, до какого времени Игорь считается недееспособным с точки зрения закона. Нужно понять, как существовать в системе, где каждый месяц цифровизация захватывала все новый кусок общественной жизни: Туомас еще не привык, что в России бумажная волокита и бюрократия каким-то чудом уживались с невероятно прогрессивными сервисами вроде таинственного МФЦ, где милые женщины оформляли заявления на сотни видов государственных услуг одним взмахом пальцев над клавиатурой. Герман Николаевич сказал, что Игорю предстояло получить паспорт, а следовательно, стать видимым для системы. Паспорт еще не означает дееспособности и независимости… но это уже что-то. Им предстояло как-то протянуть до этого времени — и даже в свете оборотничества, существования кланов и магии Туомас понимал, что замахивается на очень рискованное предприятие.

Но отступить и тем более оставить мальчика на попечение Авенира казалось невозможным.

Добравшись до «Чернышевской», он с жадностью вдохнул неожиданно теплый ночной питерский воздух. Город не переставал удивлять своей переменчивостью — подчас Туомас был склонен согласиться с приезжими, которые начинали болеть и задыхаться в мрачной атмосфере, лишь усиливавшейся под гнетом сосредоточенности и нелюдимости жителей. Питерцы нелегко впускали кого-то в свой замкнутый, придавленный культурными и мифическими пластами мир.

Но в другие моменты Туомас не представлял, как можно жить где-то в другом месте. Петербург неуловимо напоминал ему Хельсинки и вместе с тем казался более глубоким и многогранным. Более цельным — и вместе с тем навечно расколотым.

Здесь было слишком интересно, чтобы покинуть магический город просто так, но ради Игоря Туомас приготовился попрощаться с ним надолго, если не навсегда.

Он бросил взгляд на часы и поднялся по лестнице, надеясь, что если у Майи и были клиенты, то они уже успели уйти. Он осторожно открыл дверь и едва не врезался в семейную пару. Майя, стоявшая чуть поодаль, открыла рот, но ничего не успела сказать — оба посетителя побелели как полотно, подхватили вещи и ринулись мимо Туомаса вниз по лестнице так, словно за ними по пятам гнался сам дьявол.

— Ты что, издеваешься? — Майя даже не стала дожидаться, пока Туомас закроет за собой дверь.

— Но…

— Ты собираешься оставить меня без заработка? — продолжала ведьма, наступая. — Думаешь заставить меня ходить по улицам и предлагать погадать на судьбу? Или покупать объявления в желтой прессе рядом со снятием