Своя-чужая война - Владимир Матвеев

А еще через некоторое время, когда рассыпался крупным щебнем голем, когда урукхаи увели своих испачканных чужой кровью быков, а воссоединившиеся княжеские легионы окончательно окружили врага, словно очищая мир от всех ужасов войны, серые облака, не выдержав тяжести переполнявшей их влаги, наконец порвались, проливаясь на многострадальные земли Тивалены холодным затяжным дождем.

Лес Светлых Альвов. Сердце леса

«Здесь мертвечиной тянет особенно сильно, Старший, – мысленный посыл Сая был наполнен тревогой. – Только вот этот исполин-мелирон еще жив. Но и ему, по-моему, осталось недолго».

«Ты прав, брат, – согласился с ним Атей. – А тот, кто все это сотворил, ожидает нас где-то внутри своего дворца».

«Не будем заставлять ждать нас?»

«Именно».

Поле Последней Надежды осталось за войсками князя Сайшат. Враг был не просто разбит. Нет, его не уничтожили, как хотели многие даргасцы, но он был полностью деморализован и вести дальнейшие боевые действия был просто не способен. Ни сразу после битвы на поле Последней Надежды, ни, как надеялся Атей, в ближайшие годы.

Трудно сохранять присутствие духа, когда сотворенный Годабом Твердыней каменный голем крушит все направо и налево, мешая человеческую плоть с грязной землей и искореженным металлом. Да еще этот бычий клин, что шел через порядки рузейцев, как стадо диких свиней через посевы пшеницы, подминая воинов, как колосья.

Давно забывшие, что такое настоящая магия, разумные вновь столкнулись с ней. Столкнулись и ужаснулись.

Хотя, когда стали подводить итоги прошедшему бою, оказалось, что непоправимые потери на самом деле понесли только рыцари да драуги, которых за разумных и не считали вовсе. И те и другие были практически полностью уничтожены. И как бы странно это ни звучало, но из рыцарей в конечном итоге выжили в основном те, кто прорвался к построению сайшатцев и уже там был «ссажен наземь». Если, конечно, при падении не сломал себе шею или не был насажен на острия длинных копий.

Зато пленных было очень много. Так много, что первое время не знали, что с ним делать. Но и им нашлось применение – восстанавливать то, что они успели порушить.

Не обошлось без потерь и в княжеском войске: нашли стрелы драугов щели в плотном построении легионеров, да и взбешённые кони успели дел натворить. Но благодаря магам Жизни, а особенно Айлин Лепесток и Аделиану Говорящему, невозвратно выбывших воинов было сравнительно мало. Еще меньше было тех, кто отправился на встречу с предками. Маги в очередной раз показали и доказали, что могут нести не только смерть, но и буквально вырывать из ее костлявых ручек разумных.

Второй Андейский и Четвертый Даргасский легионы хорошо прошлись по тылам рузейцев, но для окончательной победы этого было мало. Именно так считал князь. Необходимо было показать противнику, что они выиграли эту битву не случайно. Нужно было закрепить этот успех. Закрепить таким образом, чтобы на несколько десятков лет отбить всем охоту лезть к ним с обнаженным мечом.

Поэтому легионы, отдохнув буквально одну ночь, наутро резво развернулись и двинулись в сторону столицы Рузеи. По мнению Атея Призрака, подписывать договор о мирных намерениях куда как лучше и выгоднее, когда ты сидишь в столице своего бывшего врага. А сам город находится под твоим контролем.

Ну, а сам князь, не теряя драгоценного времени, несмотря на прохудившиеся небеса, быстро сформировал небольшой отряд, с которым отправился в Лес Светлых Альвов. Проблему с Дэльфиром Осторожным нужно было решать. И решать кардинально.

До границ Леса пришлось добираться почти две седмицы.

За два дня непрекращающегося дождя дороги Рузеи, которые и в сухие сезоны не отличались своим качеством, превратились в чавкающие непролазной грязью направления. И хорошо еще, что в отряде Атея были маги, которые хоть как-то, самую малость, но старались облегчить путь воинам. Иначе добирались бы они до цели еще дольше.

Отряд у Атея был небольшой, всего две сотни, в число которых входили и маги: Дарина, Аделиан, Непоседа и Айлин. Но это были лучшие воины. И не просто воины, а прирожденные убийцы: бывшие Безымянные, ну и, конечно, «мышки» и волки. Никто правильной войны с Лесом Светлых Альвов вести не собирался. Князю нужна была жизнь лишь только одного из них. Настало время, когда Дэльфир Осторожный должен был ответить за то, что он уже успел сотворить со своей страной и своим народом. И собирался сотворить со своими соседями. А для этого дела нужны были именно убийцы, а не воины.

Атей, возможно, вообще оставил бы в покое князя Леса Светлых Альвов. Ну какое ему дело до того, как Дэльфир правит у себя? Как он обходится со своими подданными? Он не обязан нести по всей Тивалене свою правду и насильно навязывать ее разумным. Те, кто принимает ее, и так каждый день стекаются в княжество, где и пускают корни. Вот только, по словам того же Аделиана, повелитель светлых альвов уже выпустил в мир Зло. И чтобы это Зло не поразило в будущем и княжество Сайшат, уничтожить его необходимо уже сегодня. Скверна, что пожирала Лес Светлых Альвов, стала проблемой, по словам магистра, уже не только Леса Светлых Альвов. Она становилась проблемой всех разумных Центральной Тивалены. И Атей ему верил. А когда отряд вышел к границам Рузеи и владений Дэльфира, князь получил и наглядное подтверждение всему тому, о чем они во время стоянок подолгу разговаривали с Говорящим.

Представшая их взорам картина была как минимум необычна для этих мест. В двух верстах от Леса по его границам текла небольшая речушка. На одном ее берегу рос небольшой полевой городок, состоящий из повозок и наспех возведенных шалашей. Вокруг них мелькали исхудавшие фигуры альвов: в основном женщин и детей. Чуть в стороне собирались мужчины, поведение которых не позволяло двусмысленно трактовать их намерения – они собирались форсировать реку.

Ну а на другом берегу небольшой гарнизон рузейской крепостицы готовился к тому, чтобы этого не допустить. И было понятно, что это не война между недавними союзниками, а самое натуральное переселение или, скорее всего, бегство альвов со своих земель.

Атей не собирался мешать соседям выяснять отношения. Спустившись ниже по течению, его отряд благополучно перебрался на другой берег и, все так же оставаясь незамеченными, направился к стене лесных великанов. Однако буквально через пару сотен шагов воины начинали чувствовать непонятное угнетение, которое только нарастало по мере приближения к Лесу. Создавалось впечатление, что кто-то липкими, грязными щупальцами пытается залезть к ним в душу. Оплести ее, лишить воли, а потом совсем вырвать еще из живого тела. И даже у бывалых воинов, что не один раз пили с самой смертью на брудершафт, вдруг начинало с перебоями биться сердце, тело покрывалось каплями холодного пота, лицо бледнело, а ноги переставали двигаться.

Они давно разучились бояться потерять жизнь, но потерять душу – это было выше их сил.

И лишь Атей и его верный Сай, кроме легкого дискомфорта и нарастающей тревоги, не ощущали больше ничего. И именно эта тревога, словно подталкивая его в спину, торопила князя скорее завершить то, что он собирался сделать.