Пылающий бог - Ребекка Куанг

– Смотри, – сказал Катай. – О тебе уже рассказывают легенды. – Рин проследила за его взглядом. Несколько молодых солдат воздвигли в центре лагеря сцену из двух сдвинутых столов. На двух шестах натянули белую простыню, а за ней горел маленький фонарь, отбрасывая на ткань искаженные силуэты.

Рин остановилась, чтобы посмотреть.

Вид этого полотнища всколыхнул сладкие до боли воспоминания о четырех жарких летних днях в Синегарде, среди потной толпы, о приятной прохладе мраморных полов в семейном поместье Катая и о пяти переменах изысканных блюд, которых она никогда не пробовала ни до того, ни после. Здешний театр марионеток не шел ни в какое сравнение с Летним фестивалем в Синегарде, там куклы двигались плавно, а нити и рейки не были видны, и можно было поверить, что по ту сторону экрана и впрямь танцуют какие-то маленькие создания. Здесь же кукловоды за сценой были прекрасно видны, а куклы потрепаны, сшиты кое-как и едва напоминали людей. До начала спектакля Рин не поняла, что бесформенная голубая фигура впереди – это Нэчжа.

– Я Молодой маршал! – произнес кукловод в нос, тонким голоском капризного ребенка. – Отец сказал, что мы должны выиграть войну!

– Ты повел свой флот на погибель! – заговорил второй актер на гортанном и ломаном никанском, изображая гесперианского солдата. – Глупый мальчишка! Зачем ты стрелял по Триумвирату?

– Я не знал, что они ответят!

Остальные сцены были такими же неуклюжими, наполненными грубоватым юмором. Но после Тяньшаня южанам нужен был именно такой юмор. Они радовались унижению Нэчжи. Им начинало казаться, что они могут победить в грядущей битве.

– Идем. – Катай пошел дальше. – Потом там примерно то же самое.

– Но что еще они говорят? – спросила Рин.

– Какая разница?

– Мне все равно, что говорят о Нэчже. Но что говорят обо мне?

– Ах вот оно что!

Катай понял, о чем она спрашивает. Что они знают?

– Никто не в курсе, что ты разделалась с Триумвиратом, – ответил он после паузы. – Известно, что ты поднималась на гору Тяньшань за помощью и находящиеся там шаманы пожертвовали собой, чтобы спасти нас от дирижаблей. Вот и все, что они знают.

– Так, значит, они думают, что Триумвират геройски погиб.

– А разве не так? – Катай поднял брови. – Ты же не собираешься их переубеждать?

Рин поразмыслила несколько секунд и поняла, что оказалась в странном положении – теперь лишь от нее зависит, что будет записано в исторических хрониках.

Следует ли признать наследие Триумвирата?

Она могла бы погубить их репутацию. Должна была бы погубить, учитывая то, что они сделали.

Однако рассказ о героях правдив лишь наполовину. Один шаман из Триумвирата погиб с честью. И он заслужил, чтобы его помнили как героя. Но из всего этого получалась прекрасная легенда – шаманы былой эпохи никанского величия отдали жизнь, чтобы зажечь зарю новой.

Рин покончила с Триумвиратом. Теперь она могла позволить им покоиться с достоинством, если захочет. И ей нравилось, что выбор за ней.

– Не собираюсь, – решила она. – Пусть Триумвират останется в легендах.

Она может быть щедрой с призраками Триумвирата. Пусть они будут легендарными, какими станут когда-нибудь все шаманы. Для Жиги, Цзяна и Дацзы все мечты о величии закончились в Небесном храме. Рин могла позволить им занять это место в истории в качестве пролога к собственной. Ей же досталась более приятная задача – придать форму будущему. И когда она закончит, никто даже не вспомнит имена Триумвирата.

В тот вечер, перед тем как лечь спать, Рин встретилась еще кое с кем.

С Чаханом она увиделась наедине, в его лагере. Кетрейды сворачивали лагерь, затаптывали костры и уничтожали все свидетельства своего присутствия. Юрты и одеяла были уже скатаны и уложены на лошадей.

– Ты не останешься? – спросила Рин.

– Я сделал то, зачем сюда пришел. – Чахан не спросил о том, что случилось на горе Тяньшань. Он явно все знал и поприветствовал Рин с понимающей улыбкой и покачивая головой. – Ты хорошо потрудилась, спирка. Умно, очень умно.

– Спасибо, – отозвалась она, поневоле обрадовавшись.

Прежде Чахан ее не хвалил. С их первой встречи в Хурдалейне он обращался с ней как со своенравным ребенком, не способным принимать разумные решения.

А теперь впервые выказывал уважение.

– Думаешь, они мертвы? – спросила Рин. – Ну, то есть вдруг они…

– Совершенно точно, – ответил Чахан. – Они могущественны, но только якорная связь позволяла им контролировать собственные тела, а значит, они смертны. Они погибли. Я это почувствовал. Туда им и дорога.

Рин с облегчением кивнула.

– Ты это заслужил. За Тсевери.

Чахан скривил губы.

– Давай не будем притворяться, что ты сделала это ради кровной мести.

– Это и была кровная месть. Просто не твоя. И ты наверняка знаешь, что я теперь задумала.

Чахан медленно выдохнул.

– Догадываюсь.

– И ты не будешь меня отговаривать?

– Ты спутала меня с моей теткой, Рин.

– Сорган Шира убила бы меня на месте.

– Ну, она убила бы тебя давным-давно. – Чахан потрепал гриву лошади. Рин поняла, что знает ее – на этом же вороном Чахан ускакал в лес у озера Боян, когда она видела его в последний раз. Он поправил седло, четкими движениями затягивая каждый узел. – Сорган Шира была в ужасе от возрождения никанского шаманизма. Она считала, что это разрушит наш мир.

– А ты так не считаешь?

– Мир и так разрушается. Видишь ли, степные кланы знают, что время движется по кругу. Не бывает ничего нового, лишь снова и снова рассказываются старые истории, пока вселенная движется через цикл цивилизаций, разбивающихся в прах. Мы опять стоим на пороге эпохи хаоса и никак не можем ее предотвратить. Я могу только придержать некоторых лошадей в этой скачке.

– И будешь смотреть на остальных с безопасного расстояния?

Она сказала это в шутку. Рин прекрасно знала, что бесполезно уговаривать Чахана остаться и помочь. Она не была настолько эгоистична – никанцы уже достаточно эксплуатировали народ Чахана.

По правде говоря, Рин хотелось бы, чтобы Чахан отправился вместе с ней на юг. Она его терпеть не могла, но Чахан напоминал о цыке. О Суни, Бацзы, Рамсе и Каре. Об Алтане. Из всех Странных детей остались только они двое, и оба пытались навести порядок в своих распадающихся странах. Чахан уже достиг определенных успехов. Рин отчаянно хотелось положиться на его способности.

Но она и так уже много от него получила. И не могла требовать большего.

– Зная тебя, я предпочитаю держаться на безопасном расстоянии от эпицентра взрыва. – Чахан затянул последний узел и похлопал коня по холке. – Удачи, спирка. Ты, конечно, безумна, но не настолько безумна, как Тренсин.