Три жизни Тани - Валентина Елисеева

— Скажешь стоп, когда я дойду до твоего сектора.

Перед глазами Тани стала прокручиваться пестрящая голубыми, жёлтыми, красными точками звёзд лента, в верхнем углу которой мигали, сменяясь, символы — нумерация секторов. Таня честно пыталась распознать в картинках что-то знакомое, но знаний по астрономии ей не хватало. Будь она профессором астрономических наук, то, возможно, узнала бы Солнце среди миллиардов других звёзд, или узнала бы целый кусок пространства, включающий в себя родную звезду, но за плечами был лишь краткий школьный курс и научно-популярные фильмы. Недостаточно для того, чтобы лихо ткнуть когтем в карту и протявкать координаты своей планеты.

Положив ладонь на голову откровенно приунывшей Тани, Гордеон остановил показ и сказал:

— Она не знает номер своего сектора и не признает его изображения. Амели, мне пришлось поставить ей универсальный переводчик, чтобы она стала понимать всеобщий язык, известный всем разумным существам галактики.

Повисло потрясённое молчание. Гордеон усмехнулся и сказал:

— Пока вы не стали выдвигать совсем уж причудливые версии, озвучу свою, а ты, рыжая, оцени верность моей догадки. Набарр отыскал мир, не указанный на картах Сообщества, мир, жители которого еще не научились выходить за рамки своей звёздной системы?

Таня закивала и благодарно лизнула руку Гордеона: без него она бы никак не сумела объясниться.

— Фантастика! — выдохнули все. На Таню теперь смотрели как на чудо природы, как смотрели бы на Земле на вышедшего из летающей тарелки зелёного человечка. — Девочка из никому неизвестного мира! В теле собаки! Это же сюжет для фантастического романа! Никогда бы не поверили, что в нашей галактике (!) есть неизведанные уголки и неучтённые миры!

— Везёт вам на необычные дела, шеф, — присвистнул Хвар. — Трудно будет родной мир рыжей отыскать.

— Нетрудно, только что не сразу, — возразил Гордеон. Он обернулся к замершему в сторонке Стиру, изумлённо осматривающему оборудование кают-компании и не менее изумлено наблюдающего за разворачивающимися событиями: — Спасибо вам за сочувствие и помощь. Я у вас в неоплатном долгу.

— Да чего там, Чёрный… э-ээ… господин полицейский. Невеликое дело еды сварить и таблеток притащить. Интересно у вас тут, в полиции, — высказался Стир и нежно посмотрел на Таню, — но можно меня к какому-нибудь собачьему питомнику приткнуть? Обещаю, что буду хорошо ухаживать за собаками, я успел к ним привязаться.

На нём сосредоточились взгляды всех полицейских отдела, смотря на него, как на дар небес и ответ на все молитвы. Стир испуганно попятился, но его остановила тяжёлая ладонь бригадира Хвара:

— В самый лучший питомник пристроим, дорогой! С самыми наилучшими рекомендациями!

— А меня там не убьют? — опасливо уточнил Стир, догадываясь о причине внезапного энтузиазма в вопросе его трудоустройства и сожалея, что завёл речь о питомнике.

— Зачем же будут убивать отличного, хоть и немного любопытного работника? Стир, в светлых мирах не убивают всех без разбора, и за тобой будут присматривать наши сотрудники.

— Вы хотите определить меня к тому негодяю, что превратил девчонку в собаку? — кивнул Стир на Таню. — Тогда я согласен. Я привык быть незаметной тенью в клубе Мафина: всё слышать и всё видеть, не попадаясь на глаза.

— Тогда решено. Мы во всём разберёмся, но чуть позже, нам с рыжей надо отдохнуть и как минимум — принять душ, — сказал Гордеон. — Дело о преступлениях Хаса Набарра с этой минуты получает официальный статус, направляйте группу оперативников и Стира наблюдать за ним, хватит самодеятельности. Крешса и спэйсмаршала я извещу о возбуждении дела. Главное — никто за пределами нашего отдела и самой верхушки руководства не должен знать, какой свидетель дал показания против Набарра! Всех любопытствующих заверяйте, что рыжая колхи — просто дрессированная и очень умная собака, но не более того. Стир, к тебе требование соблюдать секретность относится, как и ко всем прочим.

Теперь по делу Люкиэля. Собачью жизнь он, как вы поняли, сумел мне организовать. Правда, Лориэль с Микэлем позже пожалели, что не прикончили меня сразу, а продали Мафину: чужую собаку у всех на виду не пристрелишь — тебя самого тогда убьют за порчу чужого имущества. Но эльфы постарались убрать меня с помощью звериных клыков, чтоб я сгинул на арене, как изначально было задумано: два последних моих боя проводились с подачи полуэльфа, который имел на себе запахи Лориэля и Микэля. Он оба раза стоял недалеко от арены, так что ошибка исключена. Сообщите об этом отделу по розыску беглых осужденных, пусть они направят людей в логово Мафина. Надо поднять его записи о поставщиках собак на бои и проработать этот след, пока он не простыл: необходимо найти всех преступников, осужденных судом…

Таня только ушами шевелила, наблюдая за тем, как её верный товарищ, лишившись чёрной шкуры, раздаёт указания направо и налево. Командир, прям! Натуральный командир в белом лабораторном халате, из-под короткой полы которого торчат голые коленки и босые ступни. Он и ею командовать собирается, как подчинённой?

— Пошли со мной, — прилетело в её сторону непререкаемым тоном.

Таня села на хвост и с независимым видом облизнула нос. Огляделась. Собственно, ей и в кают-компании неплохо, ребята полицейские наверняка накормят и коврик выделят.

— Пошли со мной, пожалуйста, — исправился Гордеон.

Совсем другое дело! Хорошо, когда тебя понимают!

Раз уж ей теперь нет нужды притворяться неразумной животинкой, то надо сразу бороться за уважительное отношение и равноправие, а то глазом моргнуть не успеешь, как и в человеческом теле окажешься комнатной собачкой.

Каюта литэйру всекосмической полиции полагалась неплохая. Не как у лорда целого мира, но тоже весьма на уровне. Отдельно выделена спальная зона, отдельно — рабочая и кухонногостевая. Автоматическая доставка еды, роботы-уборщики, камера для очистки одежды. Просторный душ, дверь которого Горд оставил приоткрытой, сбросив у порога белый халат. Таня обнюхала все углы, полюбовалась в иллюминатор на звёзды, а Горд всё плескался.

«Непривычно называть Тьерра по-другому, но со временем приучусь», — сказала себе Таня и услышала:

— В грязном виде на постель не пущу! Иди ко мне, рыжая, спинку тебе потру.

«Как для девушки — так это крайне неприличное предложение, которое следует проигнорировать, — затопталась Таня на пороге душевой. — Но я-то в теле собаки, совращение мне не грозит (увы и ах), а помыться очень хочется».

Она заглянула в душевую кабинку. Гордеон стоял спиной к ней, запрокинув голову вверх, смывая пену с густых волос. По худощавому, но сильному и широкоплечему мужскому телу стекали струи воды, подчёркивая впечатляющий рельеф выступающих мускулов спины и рук. Тело сплошь и рядом исчерчивали тонкие белые полоски и бургистые пятна — следы заживших шрамов и ожогов. Сколько же их было!

«Служба в полиции никогда не ограничивалась у него кабинетной работой», — установила Таня, с болью смотря на следы старых ранений и на кривые отметины, явно оставленные звериными клыками.