Любовник богини - Елена Арсеньева

— Нет. — Сухие губы дрогнули в мечтательной улыбке. — Он былчужеземец: наверное, франк или португал — этого я так и не узнала. Едва лишьсмертный насладился богиней, он больше не нужен детям Луны. Нас разлучили — каки тебя с твоей Чандрой. Аруса, на свое несчастье, не забыл той ночи на островеи начал искать меня. Нашел… но в это время лукавые боги подали детям Луныложное знамение. Они были уверены в том, что я зачала дочь, Великую богиню, — иубили Арусу.

Однако… однако я же говорила, что знамение было ложным. Яродила сына! И он стал позднее верховным жрецом детей Луны и вечнымвозлюбленным богини… о, только в сердце своем.

— Как Нараян, — злобно пробормотал Василий. — Он ведь тожеверховный жрец и вечный… в сердце своем…

Он осекся. Что-то дрогнуло в блеклых глазах Кангалиммы, иВасилий отшатнулся, словно ледяное дыхание времени коснулось его лица.

— Ты хочешь сказать, — шепнул он потрясение, — ты хочешьсказать… Нараян? Твой сын — Нараян?! Но ведь… о господи, он совсем молод!

— Я говорила, что Нараян владеет прокамией. Это способностьостанавливать руку времени, сохранять юношескую наружность в продолжениедолгого, почти невероятно долгого времени.

— Но у него черные глаза и волосы черные, — беспомощношепнул Василий, уже заведомо зная ответ: «Он способен оставлять свое тело ипереходить в другое».

— Да, — кивнула Кангалимма. — Все это так.

— Значит, Нараян твой сын, — пробормотал Василий. — И ты — огосподи! — ты помогаешь мне, чужому, иноземцу, против собственного сына? Противверховного жреца той богини, которой некогда была ты?!

— Вечно служение богине! — провозгласила Кангалимма. — Но япережила свое время, и в сердце моем угас жертвенный огонь. Однако теперь моимочам открылось многое… слишком многое! Между тобою и Нараяном стоит нелуноликая Чандра: между вами стоит земная женщина со светлыми волосами исветлыми глазами, которые властвуют над вашими сердцами. Я видела ее. Я была… ябыла такой же! И сейчас я думаю не о тебе, не о Нараяне — я думаю о ней. Ячувствую ту боль, которая изнуряет ее сердце, — ведь я испытала эту боль!

Она не знает, где ты, жив ли ты — или все предсказаниестарой колдуньи о смерти в один день были только словесной шелухой. А дочь,которую носит она во чреве своем, — для нее лишь источник скорби… Только во имяее спасения я готова сказать: пусть она избегнет зла, как желающий жить — яда.Пусть удача, этот страж твоего дыхания, бодрствует денно и нощно!..

— Василий! — раздался зычный оклик, и, обернувшись, тотувидел Бушуева, выползшего на край оврага. — Что за притча?! Мне почудилось иливпрямь мелькнула тут проклятая колдунья? Ах, старая ведьма! Наши молодцы все влежку легли со страху перед ней. Ну, ее счастье, что она здесь и мига незадержалась, не то я крепко потрепал бы ее, даром что она мне в бабушкигодится.

«И мига не задержалась?!»

Василий оглянулся. Он стоял один на краю обрыва, и лишьбелые прозрачные цветы колыхались там, где только что стояла Кангалимма. И,чудилось, реяло, все еще реяло в воздухе эхо:

«Отыщи же, странник, бамбук, под луною поющий…»

— Ты можешь быть спокойна: боги отомстили за твои страдания.Англичанам удалось узнать, что многие без вести пропавшие чиновники Ост-Индскойкомпании нашли смерть во дворце магараджи Такура, этого прихвостня Кали, илибыли убиты в пути его погонщиками. Когда эти вести дошли до Великого Могола[34], он не захотел портить отношений с английским магараджею-кингом и выдал имбывшего владыку Такура.

Нараян умолк — и Варенька ощутила его испытующий взгляд, ноне повернулась поглядеть на него или как-то показать, что слышала его слова.Тогда Нараян заговорил снова:

— Тхаги-душители, замышлявшие убийство твое и твоих спутников,погибли. Узнав, что их приговорили к повешению за многочисленные убийства, ониумолили судей позволить им прекратить течение своих жизней самим. Обвязали себешеи одной длинной и толстой веревкой и по знаку старшего бросились в разныестороны. Через несколько мгновений все двадцать лежали мертвыми. С ними был имагараджа. Монотонный, однообразный голос умолк. Могло показаться, будто Нараянсовершенно равнодушен к тому, о чем говорит, и к тому, слушает ли его кто-то,однако когда Варенька слегка повернула голову, то встретила его пристальныйвзгляд.

Интересно, что он хотел отыскать в ее лице? Удовлетвореннуюжажду мести? Злорадство? Какая глупость!

Она пожала плечами и равнодушно произнесла:

— А что мне до этого? Ты можешь радоваться, будто Индра,поразивший змееподобного и зверообразного Арбуду. Ты топчешь его ногой, тыпоражаешь его, ты пронзаешь его льдиной, разбиваешь ему голову, выпускаешь емукровь! Ты восторжествовал над своим врагом! А я… что мне до всего этого? Толькото, что скоро настанет и мой черед сделаться твоей жертвой.

Почудилось ей или Нараян слегка отпрянул, будто эти словахлестнули его по лицу? Но голос его звучал по-прежнему спокойно и безучастно:

— Брама создал смерть, чтобы людям не было тесно на земле, икаждый в свой черед должен уступить место другому.

— Вот именно — в свой черед! — горько улыбнулась Варенька. —Но почему же эту пору мне определил ты?!

— Не я, — резко качнул головой Нараян. — Не я! Это… служениебогине. Это твоя Карма, прекрасная, луноликая Чандра, и ты должна смириться.

— Ты выдумал меня! — с ненавистью выговорила Варя. — ВыдумалЧандру, эту богиню! Подобно тому, как апсара Урваши родилась из воображенияБрамы, ты создал Чандру своим воображением. Но ты слишком много принял на себя,Нараян. Ты возомнил себя равным небесным богам, если взял на себя смелостьопределять людям час рождения и час смерти! За это ты будешь наказан — помянимое слово. Потому что не сгинут бесследно те проклятия, которые я призываю натвою голову, и ненависть моя раздавит тебя — рано или поздно.

Я желаю тебе отправиться в ад — и как можно скорее, пустьодни только злобные демоны окружают тебя!