Любовник богини - Елена Арсеньева

Он переходил из объятий в объятия, и в конце концов емустало казаться, что он — колода карт, которую наперебой тасуют не только Бушуеви Реджинальд, но даже и воины-бхилли. Похоже, все они были в равном восторге отвстречи с Василием, тем паче что почти не сомневались в его гибели. Оказалось,что за семь или восемь дней, пока он пытался освободить Вареньку, а вместоэтого попался в ловушку Нараяна, его друзья отнюдь не теряли времени! Преждевсего Реджинальд отбросил прочь то почтение, с каким прежде относился кмагарадже. Такура, и дал себе труд пораскинуть умом.

Результатом сего напряженного действия был однозначныйвывод: если не во всех, то во многих злоключениях путешественников не прямо,так косвенно повинен именно сей льстивый, лживый, двуличный, сладкий доприторности индус. Не тратя времени даром, Реджинальд явился в становище бхиллии просил помощи, так что в ту же ночь, когда Василий в полубеспамятстве виселнад разинутой крокодильей пастью, немалое войско выступило к замку Такура. Ачерез сутки оно осадило крепость. Однако магараджа был весьма искушен в уменииобводить своих врагов вокруг пальца. Еще через двое суток Реджинальд снялосаду, получив «неопровержимые» доказательства, что замок пуст. В это времявесь гарнизон во главе с магараджею затаился в бесконечных подземельях дворца…Отряд бхилли повернул назад несолоно хлебавши, не зная, где искать врага,однако Реджинальд оставил нескольких соглядатаев, которые вскоре доставили емуновые вести: в опустевшем дворце появились люди, магараджа вернулся в Такур —очевидно, для того, чтобы принять участие в торжественном сожжении трупа своеговрага-чужеземца. В этом слухи сходились. В дальнейшем были противоречивы: трупчужестранца сожгли; бросили в Гангу; зарыли в землю; отдали на съедениешакалам, после чего призрак его начал бродить по дорогам и пугать добрых людей.

В костер, зажженный для иноземца, бросиласькрасавица-чужестранка; магараджа остановил ее в последнюю минуту и заточил всвой гарем; красавицу похитили посланцы богов, нарочно спустившиеся для этого снебес; красавицу похитили не посланцы богов и не демоны, а какой-то факир, иликолдун, или раджа-йог, обладающий почти сверхъестественной силою.

Несмотря на противоречивость сведений, и Бушуеву, иРеджинальду было совершенно ясно: Варенька все еще в беде, в беде теперь иВасилий, однако где искать, как выручать — известно одному господу богу…

И тут, заметив, как приуныл побратим-чужеземец, тот самыйбхилли, который некогда спас его из пропасти, подал совет, настолько дельный ипростой, что Реджинальд за голову схватился, дивясь, как он сам до этого недодумался. Впрочем, его трудно винить: ведь мысль обратиться за помощью кколдунье куда скорее могла прийти туземцу-дикарю, чем скептически настроенномубританцу! Надо сказать, однако, что скепсис Реджинальда уже дал преизряднуютрещину. Во всяком случае, этот чиновник Ост-Индской компании безропотнооблачился в доспехи бхилли-воина, нацепив на себя некие знаки отличия,приличествующие вождю, и Двинул свой отряд к логовищу Кангалиммы, намереваясьне добром, так угрозами…

— Уж не вздумали ли вы испугать меня, злосчастные чужеземцыи те, кто служит им?

Голос, чудилось, раздался с небес.

Бхилли простерлись ниц — кто где стоял, даже не дав себетруда вылезти из оврага. Всадники спрыгивали с коней и падали на колени:

— Мать, старая мать! Прости нас, старая мать!..

И Василий понял, что он еще не отучился удивляться.

Как ни поразило его внезапное, ошеломляющее появление сэраРеджинальда и Бушуева в виде предводителей отряда воинственных бхилли,возникновение на краю обрыва высокой тощей фигуры в шафраново-красных, летящихпо ветру, словно языки пламени, одеяниях, с желтыми прядями, вьющимися вокругголовы, похожей на череп, словно стая разъяренных змей, было равнозначновыстрелу в лоб. Во всяком случае, на какое-то мгновение Василий вновь ощутилсебя тем же хладным, безгласным, беспомощным трупом, каким он был несколькочасов назад… по милости Нараяна.

Нараян! Воспоминание об этом ненавистном имени подействовалона Василия подобно крику павлина на берегу Ганги.

Он не помнил, как взлетел над распростертыми бхилли, какоказался на краю обрыва рядом с Кангалиммой — и увидел, что они находятсясовсем недалеко от ее обиталища: среди деревьев белели развалины храма.

Значит, окольная дорога привела его на другую сторону холмас атласной травой так незаметно, что он даже и не подозревал, насколько близокк цели!

И, внезапно обретя уверенность, отбросив прочь сомнения, онрезко спросил:

— Где моя жена?

В кожаной маске, облегающей кости черепа, ничто не дрогнуло.

Выцветшие до белизны глаза смотрели почти безжизненно:

— Где твоя жена? Кто она? Я ее не знаю.

— Ты должна вспомнить, — настойчиво сказал Василий. — Прошловсего несколько дней с тех пор, как ты свершила над нами обряд.

— Всего несколько дней? — глумливо перебила старуха. — И онауже сбежала от тебя? Ну-ну… верно, ты оказался не лучшим из мужей, если надоелей так скоро. Но не огорчайся. Нельзя полагаться на верность женщины: сердцеженщины — это сердце гиены.

— Ты говоришь, конечно же, о себе? — с той же интонациейосведомился Василий.

— У тебя острый язык, и мне нравится твоя смелость! —хмыкнула колдунья. — Смотри: эти несчастные валяются передо мной в грязи, а утебя хватает духу пререкаться со старой Кангалиммой! Да, мне по сердцу твоясмелость. Поэтому я не уничтожу тебя на месте и даже не обращу в трусливогошакала. Я дам тебе один совет: любовь — это то, от чего надо держатьсяподальше. Запомни это, иноземец… и прощай!

Василий успел вцепиться в ее руку прежде, чем старухаотвернулась, чтобы уйти. Ощущение было диковинное: словно он ухватился заледяное змеиное тело и за сухую ветку враз… Вдобавок Василию показалось, что онкак бы выдернул старуху из воздуха, с которым она уже готова была слиться,чтобы исчезнуть без следа.

— Держаться подальше от любви? — усмехнулся Василий. — Можетбыть, когда мне сравняется триста лет, как тебе, я тоже буду так думать, апока…

— Триста?! — перебила его старуха, и впервые Василиюпочудились некие отзвуки жизни в этом мертвенном голосе: это было явное возмущение.— Триста!.. Ну, все равно, как бы то ни было, за эти годы я усвоила некуюистину. И сейчас хотела бы сказать тебе: когда глупец, на свое несчастье,овладевает знанием, оно уничтожает его удачливый жребий, разбивает ему голову!