Две сорванные башни - Дмитрий Пучков

Когда же они, вконец обессиленные, рухнули у подножия огромного дерева и едва-едва успели перевести дух и осмотреться вокруг, в лесной чащобе раздался визгливый голос:

– Кто не спрятался, я не виноват.

Вылетевший из кустов урка-дохляк, размахивавший длиннющим ножом, показался карапузам почти что родным братом того самого уркагана, что пытался уже пристроиться к приятелям во время привала на поляне, закончившегося побоищем. И сомневаться в том, что цели и задачи, поставленные упырем, ничем не отличаются от уже оглашенной «генеральной линии партии», не приходилось. Оглянувшись по сторонам, урка заметил затаившихся под деревом карапузов и бросился им наперерез:

– Стоять, козлята! Завалю, в натуре, на «мужской половой орган»!

Поскольку гипнотическим воздействием его слова явно не отличались, карапузы предпочли поступить совершенно иным образом, и уже через мгновение их пятки сверкали так, словно взяли Гран-При на конкурсе «Украсим кремлевскую елку».

Урка бросился в погоню, не прекращая пропагандистской работы:

– Стоять, сказал!

– Щазз, блин, ага, – выругался Чук: – Я – чемпион области по пряткам и так просто не сдамся.,

Не снижая скорости бега, карапуз поднял глаза вверх, и ему в голову пришла неплохая идея. Он показал Геку на верхушку высокого дерева прямо по курсу и шепнул:

– Лезь наверх!

Не дожидаясь, пока его приятель сообразит, что к чему, он зацепился за нижнюю ветку и одним махом оказался на ней, как оказалось, совершенно не собираясь останавливаться на достигнутом.

Гек же с трудом вскарабкался на дерево и, преодолев пару веток, оглянулся вокруг – ни души. Туповатая улыбка озарила его лицо, он поднял голову наверх, где шустро работавшего руками и ногами Чука было уже и не разглядеть, и поделился с корешем своей радостью:

– Оторвались.

В этот момент он почувствовал, что если что и оторвется, то это будет его нога. Урка, вцепившийся грязными пальцами в голень карапуза, думал примерно так же:

– Врешь, козленок, не уйдешь!

Чук, наконец-то услышавший за своей спиной непонятную возню, обернулся, стараясь разглядеть, что происходит внизу.

«Рухнувшие с дуба» Гек и безымянный уркаган катались по земле, вцепившись друг в друга. Карапузу удался отличный удар пяткой во вражеский хавальник, как раз в тот самый момент, когда откуда-то сверху раздался истошный вопль Чука:

– Гееееееек!!!!

Висевший на ветке дерева карапуз никак не мог понять, что же там происходит внизу. При этом желания слезть и разобраться во всем самостоятельно совершенно не испытывал, предпочитая оглашать округу воплями, тупо демаскирующими место его укрытия.

Внезапно краем глаза он подметил какое-то движение в полуметре от себя и дернулся, как ужаленный, едва-едва не потеряв равновесие, которое, впрочем, тут же потерял, увидев, как дерево, ставшее ему надежным убежищем, смотрит на него парой злых желтых глаз.

Ему очень повезло, что внезапно оживший баобаб оказался шустрым товарищем и успел подхватить свалившегося карапуза одной из мощных нижних ветвей. Несостоявшийся летчик, повисший на лапе деревянного чудовища, успел разглядеть, как у самых корней извивается под навалившимся на него уркой Гек.

Через мгновение урка, уже успевший занести над головой карапуза свой кривой кинжал, был, как мухобойкой, прихлопнут корневой системой дерева, по какому-то недоразумению отправившегося в поход.

Гек бросился бежать, а посрамившее учебник природоведения за четвертый класс растение припустило за беглецом с такой прытью, что совет Чука, выраженный очередным истошным воплем: «Тикай, Гек!» – так и остался абсолютно никчемной истерической выходкой. Не сделавший и пары шагов карапуз был жестоко схвачен и отх… впрочем, до этого пока, кажется, не дошло – баобаб оказался благовоспитанным и, прежде чем замочить отловленных нарушителей спокойствия, решил поздороваться:

– Здарова, пацанята!

Гек, в силу своего нехилого пристрастия к наркоте привыкший принимать все непонятное как очередной глюк, явно прикололся от возможности потрындеть с живым растением. Растительный мир всегда привлекал любознательного карапуза, правда, исключительно в курительном применении. Кроме того, Гек изредка отдавал должное грибам и лопухам, причем чаще всего именно в такой связке. Как «брат растений» он и принялся разговаривать с «офигительной деревяшкой»:

– Прикольноооо. Ну, здравствуй, дерево!!!

– Дзерево? – удивился человекобамбук. – Сам ты дзерево. Я мэнт!

– В смысле? Деревянный мент? Без палева? – Гека прямо-таки распирало, причем безо всяких стимуляторов.

Чук, старательно прикидываясь ветошью, принялся полушепотом выговаривать приятелю:

– Гек, это говорящее дерево!

Баобаб явно не страдал отсутствием слуха и потому легко согласился с карапузом:

– Да, я уалшебнае дзерева.

Гека после этого было уже не остановить:

– Типа, волшебная палочка?

Говорящая деревяшка призадумалась на мгновение, кажется, даже позабыв, как шагать:

– Палочка? Ну, пускай будзет палочка. И сейчас этой палочкой я чысто канкрэтно буду дубасиць двух малолетних урок.

– Мы не урки, мы хоббиты, – наконец-то решился вступить в беседу Чук.

Прямоходящая биомасса только отмахнулась:

– Урки-чурки, хоббиты-шмоббиты. Какая разница. Если не умеешь черенками размножаться, значиць, или грыбник-паскуда, или дровасек-сволочь, или охотник-гад. Только усе ядзино – смерць! Потому что закон такой!

Гек, вспомнив о том, какие нехилые суммы он сливает продавцам ганджубаса, решил использовать это как аргумент:

– Мы в Гринпис членские взносы платим! Мы хорошие!

Деревянный мужик, впрочем, не слушал, что там ему пытались втереть двое недомерков:

– Как сказал адзын мой знакомый доктор, вскрыцие пакажець!

* * *

В то же самое время, пока друзья и соплеменники Федора и Сени рисковали различными частями своего тела в локальных стычках, эти двое карабкались по горным ущельям, сбивая пятки о каменистые тропы, о существовании которых знал, похоже, только их невменяемый проводник – хмырь по кличке Голый.

В основном карапузы плелись позади своего провожатого, который, судя по поведению, обжирался где-то на стороне какими-то «волшебными» ягодами. Других причин беспечной веселости и неутомимости Голого видно не было.

Скача, как лягушка, с камня на камень, хмырь успевал обнюхивать все закоулки в радиусе нескольких сотен метров от тропы, при этом насмерть забалтывая одуревших от альпинизма карапузов бесконечными прибаутками. Единственное, что все еще удерживало приятелей от реализации давно зреющих в их головах планов по удушению упыря, так это четкое понимание того, что выбраться из этих Богом забытых мест в одиночку им не судьба.