Несгибаемый - Марина Агекян

… Декабрь, 1891 год, Англии

В комнате было тепло, несмотря на то, что за окном царила безмятежная, глубокая зима. Снегопад не прекращался вот уже несколько дней, окутав землю белоснежным покрывалом. Вокруг все сверкало так, что белизна порой ослепляла. На пороге стояло долгожданное Рождество.

Но для пожилой женщины, сидящей у камина и обнимающей семилетнего мальчика, эта пора не была долгожданной. Она смотрела на темноволосого мальчика, переполненная щемящей нежностью. И мучительной скорбью.

Подняв голову от альбома с фотографиями, которые внимательно разглядывал, мальчик задумчиво посмотрел на пожилую женщину яркими выразительными глазами.

— Это он, да, бабушка?

Пожилая женщина опустила затуманенный взор на альбом, где была приклеена самая любимая фотография. Вернее портрет, сделанный малоизвестным художником в конце тридцатых годов. Красивая миниатюра, которую она обожала, и пусть со временем зрение ее ухудшилось, но она до боли хорошо помнила черты лица, на которое указывал мальчик. Сердце женщины на миг сжалось от невыносимой боли, горло прихватило, а потом, коснувшись дрожащими некогда красивыми, а ныне покрытыми старческими пятнами пальцами заветной фотографии, она медленно кивнула, боясь заговорить.

— А каким он был тогда? — вновь спросил мальчик.

Ей было тяжело говорить об этом. Невероятно трудно вспоминать, но эти воспоминания были частью ее. Она жила этими воспоминаниями. Она ложилась с ними спать, и с ними просыпалась. Заглядывая в альбом, она воскрешала каждый миг, проведенный вместе с ним. С человеком, который сделал ее самой счастливой женщиной на свете. Который заставил ее сердце биться так, как оно не билось никогда.

— Он был замечательным, — едва слышно молвила она, оторвав руку от фотографии, потому что мальчик, последовав ее примеру, так же осторожно и нежно коснулся портрета, выводя своими пухленькими пальчиками контуры мужского лица.

— Ты очень сильно любила его, бабушка?

Что она могла ответить? В мире не существовало слов, чтобы описать ту любовь, которую она испытывала к нему. Вместо тысячи слов она взглянула на правнука и грустно улыбнулась, не замечая, как слезинка катится по морщинистой щеке. Мальчик поднял руку и мягко стер слезу с лица бабушки. Этот жест так сильно тронул женщину, что она едва удержалась от того, чтобы окончательно не расплакаться.

— Ты расскажешь мне, как вы познакомились?

Женщина на мгновение прикрыла глаза, вспоминая тот далекий весенний день. Когда ее будто бы сразила молния. Она никогда не верила в подобное, считая это романической чепухой. Он любил шутить по этому поводу, признаваясь, что его самого давно сразила та же молния, только разряд был намного сильнее ее собственной молнии.

— Ты говорила, что он тебе не сразу понравился…

Голос малыша вернул пожилую женщину к реальности. Открыв глаза, она сделала глубокий вдох, понимая, что собирается воскресить самые давние, самые сокровенные воспоминания ради малыша, который без конца любил слушать подобные рассказы.

С обожанием глядя на правнука, женщина медленно улыбнулась ему и погладила его мягкие волосы.

— Да, это так, милый.

Малыш заулыбался во весь рот, понимая, что добился своего.

— Правда, что он был сильным и очень храбрым? — с благоговейным восхищением спросил малыш. В его голосе слышались даже нотки подражания.

Улыбка женщины стала шире.

— Невероятно сильным и храбрым. И очень умным.

Особенно, когда дело касалось некоторых болезней, которые, по его мнению, можно было легко вылечить.

— И был готов ради тебя на всё?

Как и она, — с грустью подумала женщина.

— Абсолютно на все.

— А когда ты впервые встретила его?

Женщина покачала головой.

— Я уже много раз рассказывала тебе об этом, мой хороший. Ты что же, забыл?

— Нет, конечно, просто я очень люблю, когда ты рассказываешь эту историю.

Внезапно улыбка сбежала с некогда невероятно красивого лица, которое могло покорить сердце любого мужчину. Она крепче прижала правнука к себе и взглянула на камин, позволяя воспоминаниям всецело охватить себя. Давно она не осмеливалась это сделать, и было страшно представить, что с ней станется, если она все же поддастся им, но дверь в прошлое уже была открыта.

— Тот день… это было так давно, — начала она, словно бы слыша музыку из прошлого.

Музыка, которую он не любил.

— Но ты ведь помнишь всё до мелочей, верно?

Женщина медленно кивнула, чувствуя теплый комочек под боком.

— Верно.

— И как это произошло? Как вы встретились? Расскажи, ну пожалуйста…

Как они повстречались?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Этот день невозможно было позабыть. День, когда она поняла, что молния на самом деле может ударить человека и навеки изменить жизнь…

Май, 1832 год

Лондон, Англия

Она была уверена, что всё произойдет именно так.

Что именно так должны были посмотреть на нее. Что именно в таком ритме должно было забиться ее сердце. Что именно так должны были взять ее за руку. Неожиданно, но нежно, деликатно, но решительно. И невероятно тепло. Затем тепло переросло в жар, а жар стал магией, которая околдовала ее. Превратилась в музыку, которая звучала в душе, обволакивая и очаровывая. По-настоящему завораживая. Это было удивительно. Такого никогда не происходило за двадцать один год ее жизни.

Клэр была уверена, что всё это ей снится. Но даже сегодня это был не сон. Потому что и сегодня, как и два месяца назад, Клиффорд был рядом с ней. Сидел на соседнем стуле и вместо того, чтобы сосредоточиться на божественном пении певицы и наслаждаться музыкой, бессовестно и пристально смотрел на нее. У нее трепыхалось сердце от его чуть жаркого, пронзительного взгляда, но Клэр дала себе слово не смотреть на него до тех пор, пока знаменитая оперная певица, приглашенная выступить на музыкальном вечере графини Девон, лучшей подруги ее матери, не закончит петь великолепную арию Шуберта «Третья песню Эллен», больше известную, как «Аве Мария».