Тишина в Хановер-клоуз - Энн Перри

— Вне всякого сомнения. — Миссис Йорк слабо улыбнулась. — Хотя события повторяются год от года — меняются только имена.

— Думаю, люди тоже стали совсем другими, — возразила Вероника. — А уж театр — в этом нет сомнения.

Миссис Йорк бросила на невестку взгляд, выражение которого не укрылось от Шарлотты: жесткий, осуждающий.

— Ты почти ничего не знаешь о театре, — заметила она. — Ты только в этом году стала ходить на спектакли. — Она повернулась к Шарлотте. — Моя невестка недавно овдовела. Естественно, она соблюдала траур, который закончился совсем недавно.

Шарлотта уже решила, что будет изображать полное неведение о преступлении в Хановер-клоуз и обо всем, что с ним связано. Она придала своему лицу выражение сочувствия.

— Мне очень жаль. Пожалуйста, примите мои глубочайшие соболезнования. Я бы не стала вас беспокоить, если бы знала. — Она повернулась к Джеку, который старательно избегал ее взгляда.

— Прошло три года, — нарушила неловкое молчание Вероника. Она не смотрела на свекровь. Ее взгляд опустился на роскошную бордовую парчу юбки, потом вернулся к Шарлотте. — Мы снова начинаем жить.

— Ты, — мягко, но в то же время вполне настойчиво подчеркнула миссис Йорк.

Ее переполняли чувства, но она делала все возможное, чтобы Шарлотта этого не заметила. Она напоминала молодой женщине, что для нее потеря сына невосполнима, а горе матери сильнее страданий жены, потерявшей супруга. Неужели это означает, что Вероника снова собралась замуж? Похоже, на лице Лоретты отразилось не только сочувствие к молодой женщине или даже зависть и жалость к самой себе. Ее маленькие белые руки с сильными пальцами лежали на коленях, глаза сверкали. Не будь эта мысль такой абсурдной, Шарлотта восприняла бы ее пронизывающий взгляд как угрозу. Но это было необоснованное и неточное наблюдение.

Уголки полных губ Вероники изогнулись в слабой улыбке. От нее не укрылся смысл замечания свекрови.

— Действительно, мистер Рэдли, вы можете меня поздравить. — Она подняла взгляд на гостя. — Я снова выхожу замуж.

Шарлотта мысленно отметила, что отношения Вероники Йорк и Джека Рэдли выходят за грань просто дружбы — по крайней мере, с ее стороны.

Джек улыбнулся, словно для него это был приятный сюрприз.

— Желаю вам счастья и удачи.

— Я тоже, — присоединилась к нему Шарлотта. — Надеюсь, вся печаль останется в прошлом.

— Вы слишком романтичны, мисс Барнаби. — Брови миссис Йорк слегка приподнялись.

Она почти улыбалась, но в ее словах явно чувствовалась холодность, какая-то затаенная обида. Возможно, старая рана, и с этим ничего нельзя было поделать. Никто не знает, какая боль, разочарование или утраченные надежды кроются в душе человека. Шарлотта подумала, что нужно обязательно встретиться с достопочтенным Пирсом Йорком; возможно, этот разговор прольет свет на то, о чем она теперь только догадывается.

Она постаралась, чтобы ее улыбка вышла очаровательной.

— Да, наверное. Но даже если действительность не всегда совпадает с желаниями, я надеюсь на лучшее. — Не переборщила ли она с наивностью? Но было бы обидно просидеть тут полчаса, как того требовали приличия, и откланяться, ничего не узнав. До следующего визита ждать придется довольно долго.

— Я тоже, — заверила его Вероника. — И вы очень добры. Мистер Данвер чудесный человек, и я уверена, что буду с ним счастлива.

— Вы рисуете, мисс Барнаби? — спросила миссис Йорк, резко меняя тему разговора. На этот раз на Веронику она не смотрела. — Мистер Рэдли может отвести вас на зимнюю выставку в Королевской академии живописи. Осмелюсь предположить, вам будет интересно.

— Я не очень хорошо рисую.

Пусть сами решают, скромность это или правда. Как и всех юных леди благородного происхождения, Шарлотту учили рисовать, но ее кисть не поспевала за воображением. После замужества и рождения двух детей ее единственное увлечение — вмешиваться в дела Томаса и расследовать преступления. У нее обнаружился талант детектива — даже муж не спорил с этим, — но теперь она вряд ли могла в этом признаться!

— Я и не предполагала, мисс Барнаби, что вы примете участие. Просто посмотрите, — ответила миссис Йорк и взмахнула рукой. Пренебрежительный жест обидел Шарлотту, но в роли мисс Барнаби она не могла дать отпор. — Тут не требуется никакого мастерства, разве что элегантно выглядеть и быть скромной в своих речах. Я уверена, вы оба без труда справитесь с этой задачей.

— Вы очень добры, — сквозь зубы пробормотала Шарлотта.

Вероника наклонилась вперед. Она была по-настоящему красивой женщиной; в ее лице удивительным образом сочеталась тонкость черт с решительным взглядом и упрямым изгибом губ. Держалась она дружелюбно, как с давней знакомой. Шарлотта вдруг поняла: ей хочется, чтобы Питт подтвердил незапятнанную репутацию молодой женщины, удовлетворив Министерство иностранных дел. Мысль о подозрениях насчет Вероники была ей неприятна.

— Если хотите, можете пойти со мной, — предложила Вероника. — Я буду рада вашему обществу. Мы сможем говорить все, что захотим, и откровенно высказать свое мнение о том, что нам нравится или не нравится. — Она не смотрела на свекровь, но слегка приподняла изящное плечо, словно предупреждая возражения.

— С удовольствием, — искренне сказала Шарлотта. Она видела, как закашлялся сидевший на соседнем стуле Джек и достал платок, чтобы скрыть улыбку.

— Значит, договорились, — решительно заявила Вероника. — Моя свекровь не очень любит такие мероприятия. Уверена, она будет благодарна за возможность пропустить выставку в этом году.

— Я много раз сопровождала тебя в такие места, которые не доставляли мне особого удовольствия. — Миссис Йорк холодно посмотрела на Веронику. — И, вне всякого сомнения, буду сопровождать и дальше. Семейные обязанности никогда не заканчиваются, и никому не позволено ими пренебрегать. Уверена, вы со мной согласитесь, миссис Барнаби?

Она обращалась к Шарлотте, но ее взгляд сначала остановился на Веронике, а затем скользнул в сторону, и выражение лица почти неуловимо изменилось. У Шарлотты вдруг возникло ощущение, что женщины недолюбливают друг друга — если не сказать больше.

Вероника напряглась — это было заметно по длинной шее, изящной линии горла, чувственным губам. Она промолчала. Шарлотта не сомневалась, что они говорят о чем-то другом и, несмотря на напряжение и скрытую неприязнь, прекрасно понимают друг друга.

— Разумеется, — пробормотала Шарлотта. В конце концов, последние два года она якобы ухаживала за больной родственницей. Разве от незамужней женщины можно требовать большей жертвы, даже из чувства долга? — Семью скрепляют любовь и обязанности.

Шарлотта понимала, что скоро наступит пора прощаться. Требовалось еще одно, последнее усилие, чтобы узнать нечто более глубокое, чем это ощущение беды. Незаметно, не поворачивая головы, она окинула взглядом комнату. Ее внимание привлекли бронзовые часы. Если уж ей приходится лгать, то можно и не стесняться.