Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

такие как заместитель министра по вопросам политики Фред Икл и министр ВМС Джон Леман-младший, были очень осторожны в отношении любого использования или даже развертывания военной мощи США на Ближнем Востоке и в Карибском бассейне в тех формах, к которым призывал Хейг. (Такое отношение сохранялось, по крайней мере, до успешного вторжения в Гренаду в октябре 1983 года). Некоторые из жестких антисоветских специалистов в аппарате СНБ (такие как Ричард Пайпс и позднее Джон Ленчовски) также выступали за настойчивое ведение идеологической и экономической войны из-за беспокойства по поводу советской военной мощи.

 

Однако основная направленность директивы была прагматичной и геополитической. Она устанавливала три долгосрочные цели: сдерживание советской экспансии и умеренное поведение СССР на международной арене; поощрение, с помощью ограниченных средств, имеющихся в распоряжении Соединенных Штатов, изменения советской системы в сторону большего либерализма с течением времени; и ведение переговоров по соглашениям, отвечающим интересам Соединенных Штатов. Таким образом, он подтвердил сдерживание и обрисовал, хотя и не устранил, конфронтационный подход. Хотя цель поощрения изменений в советской системе была существенно ограничена, эта цель осталась. Переговоры были четко подтверждены, но решения о том, вести ли переговоры, когда и о чем, еще не были приняты.

Некоторая двусмысленность в директиве президента отражала двойственность Рейгана. Обычно его мог убедить занять геополитическую позицию кто-то вроде Хейга или Шульца, хотя его внутренние убеждения и склонности были идеологическими.7° Рейган не был склонен к конфронтационному курсу действий, связанному с риском прямого столкновения с Советским Союзом, как и любой из его главных советников, но он придерживался конфронтационной позиции, которая часто находила риторическое выражение и часто конкурировала с другими соображениями в бесконечном процессе выработки конкретных политических позиций.

 

 

Восстановление американской военной мощи

 

Новая администрация оперативно начала запрашивать дополнительные военные расходы, желая не только начать наращивать военную мощь, но и подчеркнуть приоритетность этой задачи. Менее чем через две недели после вступления в должность Рейган одобрил немедленное увеличение оборонного бюджета на 32,6 млрд. долларов по сравнению с 200,3 млрд. долларов, которые уже запросил Джимми Картер в последнюю неделю своего пребывания у власти. Запрос Картера представлял собой увеличение на 26,4 миллиарда долларов по сравнению с предыдущим годом. Таким образом, было запрошено значительное увеличение - и Конгресс одобрил его практически без изменений. Наиболее важным фактом в этом увеличении было то, что решение о нем было принято до получения запросов от военных служб - оно должно было продемонстрировать твердую решимость новой администрации наращивать ("восстанавливать") военную мощь, а также воспользоваться медовым месяцем с Конгрессом, чтобы установить высокий базовый уровень для будущих процентных увеличений. Военная программа "со стороны предложения" казалась порядком дня.

 

Первым важным шагом стало отстранение от работы в администрации и лишение значительного влияния наиболее яростного алармистского крыла критиков старого порядка. Министр обороны Каспар Уайнбергер вступил в конфликт с Уильямом Ван Кливом, профессором жесткой линии из Университета Южной Калифорнии и младшим чиновником по вопросам обороны администрации Никсона, который возглавлял переходную группу по вопросам обороны при Рейгане. Ван Клив и ряд других, похоже, действительно верили в идею опасного "окна уязвимости" для советского нападения, и они настаивали на нескольких дорогостоящих и разрушительных мерах по быстрому исправлению стратегического баланса. Они не добились успеха. Тем не менее, Вайн Бергер завербовал несколько более тонких и прочных сторонников жесткой линии, в основном, заместителя министра иностранных дел Джкла, министра ВМС Лемана и помощника министра по вопросам международной политики безопасности Ричарда Перла, бывшего многолетнего помощника сенатора Генри М. Джексона из Вашингтона и заклятого врага разрядки. (Перл был движущей силой поправки Джексона-Яника, которая подрывала экономическое сотрудничество с Советским Союзом, и поправки Джексона к резолюции, утверждающей SALT I, которая позже была использована для обсуждения SALT II). Все трое были активными членами Комитета по современной опасности.

Вступая в должность, Уайнбергер заявил, что его задачей является "перевооружение Америки". А Рейган заявил, что планирует увеличить долю военного бюджета в федеральных расходах с одной четверти до одной трети за три года. Особый упор был сделан на планы по расширению военно-морского флота США.

Уайнбергер, в своем первом крупном заявлении по оборонной политике, в марте 1981 года привел "явные доказательства агрессивной советской деятельности по всему миру - включая подготовку и поддержку террористов; использование военной помощи и посредников, как в случае с Сальвадором; скрытую угрозу прямого военного вмешательства; и, в Афганистане, фактическое вторжение". Он говорил об американском "спуске с позиции явного стратегического превосходства к нынешней опасной ситуации". В поддержку запланированного администрацией масштабного увеличения военных программ он утверждал, что "было бы опасно наивно ожидать, что Советский Союз, если он однажды достигнет явного военного превосходства, не попытается использовать свой военный потенциал еще более полно, чем он делает это сейчас". Он подкрепил этот вывод тем, что "не разумно и не осторожно рассматривать советское военное строительство как оборонительное по своей природе", и "необходимо предположить, что за огромным выделением Советским Союзом источников финансирования на военные нужды стоит какой-то смысл"."Помимо предотвращения достижения Советским Союзом стратегического превосходства, он также видел необходимость в так называемой "горизонтальной" эскалации: "Мы должны быть готовы, - заявил он в другой речи, - начать контрнаступление в других регионах и использовать слабости агрессора, где бы мы их ни нашли".

Таким образом, оборонная политика администрации Рейгана, как и внешняя политика, была ориентирована на предположение о продолжении советской стратегии геополитической экспансии с помощью терроризма, марионеток и косвенного или ограниченного применения советской силы. Однако в некоторых отношениях заявления по оборонной политике и внешнеполитические заявления министра обороны Уайнбергера были менее четко привязаны к национальной политике. Через две недели после вступления администрации в должность, Вайнбергер заявил (без разрешения), что Соединенные Штаты собираются продолжить развертывание нейтронной боеголовки. Европейские союзники были расстроены, а Хейг взбешен. Затем в апреле во время поездки в Европу он встревожил многих европейцев необоснованными нападками на политику разрядки, которой все еще придерживались в Европе. В ноябре между Хейгом и Уайнбергером произошел неприличный публичный спор по поводу того, включали ли планы действий НАТО в чрезвычайных обстоятельствах возможную демонстративную детонацию ядерного оружия. Помимо того, что ни один из них не был точно прав, явное публичное проявление неуверенности в таком вопросе нервировало.

Президент Рейган также внес свой вклад в европейские опасения, когда в октябре в своих импровизированных высказываниях он, похоже, представил себе возможную ядерную войну, ограниченную Европой.

 

2 октября президент Рейган обнародовал свою стратегическую военную программу. Он отказался от сложной мобильной системы межконтинентальных баллистических ракет (МБР)