Придон - Юрий Никитин

Вяземайт осмотрелся, всюду десятки пар глаз смотрят вожидании. Развел руками.

– Лучше бы мне вообще смолчать… Но если и скажу, топока только самому тцару. А уж он, если изволит.

Из толпы вскрикнули встревожено:

– Да что за видение? Какой боги подали знак?

Вяземайт посмотрел на Скилла. Тот нахмурился, сказалосторожно и предостерегающе:

– Великий волхв мудр. Он не скажет лишнего.

– Не скажу, – согласился Вяземайт. Он оглядел лицапирующих, все смотрят с ожиданием, с трудом растянул губы в улыбке: – Богисказали, что и в этом году не будет ни засухи, ни сильных морозов. Если горы несдвинутся с мест, а море не выйдет из берегов, то коровы принесут по двателенка за раз, по всей Артании – ни одного падежа скота, саранчи этимлетом не будет, а всех нас снова ждет небывалый урожай пшеницы, ржи и гречки!..Так возблагодарим же богов за любовь к нам!

Он взял чару, к нему потянулись со своими кубками, кто-товсе же спросил:

– Но почему у тебя была такая морда… невеселая?

Вяземайт отмахнулся:

– Это я заглянул дальше. От любого нашего шажкамножество дорожек. И тропок. Я прошел было по одной… ужаснулся и едва сумелназад… Но нам по ней идти не обязательно.

– Но мы пойдем, – сказал Аснерд негромко.

Его никто не услышал, только Вяземайт взглянул остро, егочаша и кубок Аснерда сдвинулись с мягким звоном благородного металла. Нерасцепляя взглядов, они залпом выпили холодный кумыс, что взбадривает тело иочищает мозг.

* * *

Пир не прерывался, хотя из-за стола исчезли Скилл и Аснерд,ушел Вяземайт, но это привычно, сейчас ушли, потом придут, не прерывать жеиз-за этого хорошую песню или славный рассказ о подвигах, о дальних странах, очудесных сокровищах и красивых женщинах, что живут в море и показываются толькоперед бурей!

За это время Скиллу поставили отдельный шатер, телохранителипока что за столами, а когда в небе выступят звезды, то разожгут костры иулягутся вокруг шатра прямо на землю, подложив под голову седла.

Скилл в нетерпении расхаживал по шатру, задевая илинатыкаясь на шест, наконец полог откинулся, Вяземайт вошел собранный, быстрозыркнул по сторонам. Скилл сказал успокаивающе:

– Я поставил охрану, никто не подойдет.

– А стражи?

– Не болтливы.

Вяземайт сел за легкий походный столик. Стул затрещал подмогучим телом, слегка раздался в стороны, но устоял.

– Я не стал говорить, – сказал он тяжелымголосом, – потому что видение было… слишком грозное.

– Теперь говори все, – сказал Скилл. Он набычился,смотрел исподлобья, требовательно, глаза сверкали строго. – Я пойму.

– Скилл, я скажу, что я узрел… ну, когда чуть прошелсяпо той дорожке… Я зрел огонь и дым, слышал грохот и лязг железа. Земля дрожит истонет под тяжестью скачущих конников… Артанские всадники несутся через городаи села, оставляя за собой огонь и смерть… Облака черны от дыма, это горяткуявские города…

Скилл переспросил с недоверием:

– Куявские?

– Да.

– Не ошибся?

– Разве города куявов спутаешь с нашими шатрами? –спросил волхв. – Города горят, а наши герои проносятся как тени… но заними трупы, трупы, трупы…

Скилл спросил настороженно:

– Почему такое видение?..

Вяземайт ответил хриплым голосом:

– Видения посылают боги… Мы не вольны видеть то, чтохотим. Мы видим только то, что дано. Что позволено. Но нам, людям, решать, какистолковать. Решать, что делать, тут боги бессильны. Или не хотят. Они могуттолько показывать или подсказывать, но решаем только мы.

Скилл долго молчал, складки на лбу стали глубже. Вяземайтпомалкивал, молодой тцар не по годам мудр и заглядывает вперед очень далеко.

– Пока никому не рассказывай, – обронил наконецСкилл. – У нас слишком много горячих голов… Да и урожаи, черт бы ихпобрал! – в самом деле столько лет ни одного падежа скота, уже некудассыпать пшеницу. Коней кормим отборной пшеницей, продаем на вывоз, а меньше нестановится, хоть жги…

Вяземайт сочувствующе смолчал, поднялся.

– Думай, – сказал он. – Я пойду отдохну. Этонепросто… смотреть в такое!

* * *

Придон ощутил, что словно завис в падении. Его могучегоздоровья хватило, чтобы продержаться эти полгода, с осени, когда мчалсянавстречу ветру, а в спину ударил горестный вскрик. Прошла зима, сейчас весна,он медленно умирает, но с той странной встречи в ночи, когда неведомый богговорил с ним о похищении молодых женщин, что принесло спасение целому городу,он остановился на дороге к небытию… однако ступить на тропку, ведущую к жизни,все еще недостает сил.

В измученной душе то и дело вспыхивают яркие картины тогопохищения, когда похитители женщин расхватали насильно, но те потом сами незахотели возвращаться к родителям. Что-то в этой картине начинает казаться всеболее правильным и… доступным.

Он шел к своему коню, снова бы в Степь, чтобы только молодаятрава и синее небо, как вдруг на плечо легла крепкая рука. Раньше бы вздрогнул,но теперь прошла целая вечность, прежде чем сообразил, что его встряхнули, ещераз, а потом дернули так, что лязгнули зубы.

На него в упор смотрел Щецин, немолодой, даже оченьнемолодой, но крепкий, как железо, воин. Он ходил в походы еще с его отцом идаже дедом, а сейчас гордился своими сыновьями, Кроком и Вереном, несравненнымистрелками, что луки себе заказали выковать из особой стали, а наконечники дляих стрел ковали гномы. Он готовил сынов к походам со Скиллом и ворчал, что вотуже который год артане сидят, как женщины или куявы, на пороге домов и лузгаютгорох да орехи.

– Щецин, – сказал Придон слабо, – здравствуй,Щецин…

– Придон, – резко сказал Щецин, – пора вседла!

– В седла, – повторил Придон как во сне, –зачем? Если в набег, то Скилл…

– Я пойду за тобой, Придон, – прервалЩецин, – и другие пойдут. Не за Скиллом даже, а за тобой! Пойдем и за Скиллом,если поведет в поход, но за тобой… пойдем дальше. И охотнее.

Придон спросил вяло:

– Смеешься? Я игрался под столом, когда ты водил полкина Куявию! Ты громил славов, ты жег города в Вантите… Я перед тобой щенок.

Щецин покачал головой:

– Ты сильнее меня. Ты сильнее всех нас. Сильнее всехвластителей мира.

Придон чувствовал свою жалкую улыбку, недостойную воина, ноне мог ее согнать.

– Щецин, ты не то говоришь…

– Придон, – сказал Щецин настойчиво, – тызнаешь, что Тхор схватил меня и пытал жестоко. Раны мои никогда не заживут… Какна теле, так и в душе. Он убил моих братьев, убил родителей, убил любимую жену…и посадил на кол моего старшего сына! Я все это видел. Я скрежетал зубами, япроклинал его и клялся отомстить. Он жег меня железом, резал из спины ремни… Ясмеялся ему в лицо!.. Это тебе подтвердят многие, меня пытали при всем егонароде. Никто и никогда не мог выжать из меня слезу. Но почему же сейчас, когдаты поешь, у меня мороз по спине, почему меня бросает то в жар, то в холод, яцепенею то в страхе, то в отчаянии… и почему лицо мое мокрое от слез?.. Почемуя задыхаюсь от рыданий?