David Bowie. Встречи и интервью - Шон Иган

— Самым правильным мне казалось заработать как можно больше денег и уйти со сцены, — признается он. — Я не думал, что есть какой-то другой путь. Я решил, что я просто опустевший сосуд и гожусь теперь только на то, чтобы, как все остальные, до скончания веков играть эти идиотские концерты и петь «Rebel, Rebel» до посинения.

Неудивительно, что Боуи так благодарен Габрелсу — этому ироничному человеку тридцати девяти лет. Он сказал Боуи, что ответ заключается в изобретении себя заново. Боуи, который в одни только 70-е изобретал себя заново то ли пять, то ли семь раз, назначил Габрелса своим новым главным гитаристом, и их первый совместный концерт состоялся в апреле 1988 года на благотворительном концерте в Институте современного искусства в Лондоне. В течение года они организовали Tin Machine — рок-группу, которая вызвала много убийственных критических отзывов и просуществовала недолго, но зато расчистила много пыльных углов и доставила Боуи немало удовольствия.

И сейчас, девять лет спустя, именно гитара Габрелса позволяет определить, кто в аудитории Боуи мальчик, а кто мужчина. Часть его партий звучит просто жутко. Или гениально? Или и то и другое сразу? И не мог бы он иногда просто заткнуться? Габрелс одинаково хорошо знает и любит техно и Aerosmith, он наполовину интеллектуал и наполовину безумец. Пару недель назад он зашел за Боуи в его отель. В этом не было бы ничего необычного, вот только он пришел в костюме Тигры (из Винни-Пуха). Боуи вышел навстречу ему из лифта и так хохотал, что вошел в стену. Он очарован Габрелсом.

— Мне нравятся музыканты, которые не пытаются доказать, что они прекрасные гитаристы, а пытаются показать тебе свою личность, — восторженно рассказывает Боуи. — Может быть, дают тебе ключ к уязвимым местам своей психики. А Ривз хороший человек, это правда так. С ним мне просто очень хорошо.

— Нужно сделать выбор, — заявляет Габрелс. — Коммерческое выживание — это Род Стюарт. Выживание художника — это обновление. Ты играешь в Лас-Вегасе или хочешь делать что-то живое и важное? Вот мое мнение. С другой стороны, я плохо влияю на людей.

— Вы знакомы с Лулу? — спрашивает Гарсон, который гастролировал с ней после того, как она в 1974 году записала успешный кавер на «The Man Who Sold The World». — Она прелесть.

Мы едем в автобусе, до Нью-Йорка осталось два часа. Гарсон скоро засыпает, а все остальные, включая Боуи, смотрят на видео документальный телефильм All You Need Is Cash («Все, что тебе нужно, это деньги»), посвященный финансовым делам The Beatles[102]. Авторы фильма весьма критически отзываются о Джоне Ленноне — о старом друге Боуи Джоне Ленноне, — и Боуи это не нравится. Он издает неодобрительные восклицания и качает головой. А когда биограф Филип Норман отпускает бойкий комментарий про отношения Леннона с Йоко Оно, Боуи сердится:

— Зааааткнись! Кто ты на хер такой?

Но Боуи — счастливый человек. Он сидит в окружении собственной группы, они едут в одном автобусе, сидят в одной комнате, и он их всех любит. В целом мире нет ни одной группы, перед которой он бы стушевался. Он может — и любит — поговорить о своих классических ритм-секциях 70-х, или о прекрасной игре басиста Херби Флауэрса, или о смешных приключениях Рика Уэйкмана (который, как слышал Боуи, теперь закадычный приятель актера Нормана Уиздома), но сразу видно, что он нечасто вспоминает этих людей. Он слишком сильно любит свою новую группу.

— Теперь я интересуюсь людьми, — говорит он на прощание. — Раньше мне было на них наплевать — возможно, из-за того, что мне было наплевать на самого себя. Но сейчас, мне кажется, я правда беспокоюсь о людях: мне важно знать, что им сейчас плохо или, наоборот, что у них все в порядке.

Наконец автобус останавливается перед отелем «Эссекс-хаус» в Нью-Йорке, где живет Боуи со своими музыкантами.

Кто-то выходит на улицу, но Дэвид Боуи и Ривз Габрелс остаются в автобусе. Все еще отсвечивая бледным оранжевым цветом сценического грима после бостонского концерта, они вставляют в магнитофон кассету The Prodigy. И среди ночного движения по 59-й улице у Центрального парка, пока машины проезжают мимо их задернутых шторок, они начинают свой ночной рейв.

Линда Лабэн. Март 1997, «Mr. Showbiz» (США)

Под именем Дэвид Джонс он родился в разрухе послевоенной Британии и вырос в безотрадном районе на юге Лондона. Под именем Дэвид Боуи он в начале 70-х хорошенько встряхнул хипповскую музыкальную сцену своими ошеломительными, постапокалиптическими идеями, которые до сих пор влияют на такие группы, как The Cure или Nine Inch Nails. Боуи никогда не желал стоять на месте, и он неизменно шел по пути художественного — если не личного — обновления, которое можно назвать либо хорошо просчитанной трансформацией, либо честолюбивым переосмыслением своего искусства и своей жизни.

Независимо от того, как мы это назовем — музыкальной эволюцией или цепким деловым чутьем, Боуи остается в числе самых успешных, изощренных и загадочных личностей рока. 8 января 1997 года ему исполнилось пятьдесят, и на следующий день он отпраздновал это событие концертом в нью-йоркском концертном зале Мэдисон-сквер-гарден. Выручка с этого концерта была передана фонду «Save the Children» («Спасем детей»), а на сцене к Боуи присоединились Лу Рид, Билли Корган из The Smashing Pumpkins, Роберт Смит из The Cure и многие другие. Весь мир был приглашен на этот концерт посредством прямой трансляции в интернете, а лучшие номера в начале следующего месяца станут доступны зрителям в виде специальной программы по принципу pay-per-view («плата за просмотр»). Неделю спустя после этой вечеринки Mr. Showbiz поговорил с Боуи по телефону из Нью-Йорка. День рождения остался позади, и теперь он с энтузиазмом обращается к своему новому альбому Earthling — проекту, в котором британское движение, известное как драм-н-бейс, скрещивается с роком, полным белого шума.