Рус - Александр Васильевич Чернобровкин

Случилось это лишь утром, когда мы начали отлавливать и запрягать волов в арбы, чтобы увезти добычу, а ромейская армия потянулась по дороге на юг. В долину проследовал отряд из двух десятков катафрактариев.

Командир – бородатый кряжистый мужик, похожий на кабатчика в бедном и потому бандитском районе Константинополя – хрипло прочистив горло, произнес:

- Доместик схол Петрона прислал вам обещанную плату, - после чего жестом показал скакавшему за ним воину, чтобы передал нам пять запечатанных, кожаных мешков с номисмами, и добавил: - Он готов и дальше сотрудничать, ждет вас в начале лета.

- Передай ему, что мы обдумаем его предложение. Ответ узнает в начале лета, - сказал я.

Командир невозмутимо кивнул и, не попрощавшись, поскакал в обратную сторону.

91

Среди захваченных нами трофеев была клетка с обезьяной-самкой. Не знаю, какой породы, где ее среда обитания. Я противник содержания животных в неволе, будь то зверинец, зоопарк или зоосад. Не делай младшим братьям своим того, чего не желаешь себе. Следовало бы отпустить обезьяну, но здесь она наверняка быстро погибнет или, в лучшем случае, опять окажется в неволе, потому что сама пойдет к людям, чтобы получить вина. Ее сделали алкоголичкой. Это выяснилось в первый же день, когда мы начали отмечать победу, раскупорив бочки с трофейным красным вином. Учуяв запах спиртного, обезьяна начала верещать, пока по моему совету ей не поднесли полную чашу. Выдув вино залпом, животное успокоилось, а опьянев, полезло брататься с русами, чем покорило их сердца.

Мне вспомнилась история из двадцатого века. Я проходил практику на буксире-спасателе «Очаковец». Третьим механиком там был невзрачный мужичонка лет сорока с грустными глазами нелюбимого ребенка. Его ровесники уже были старшими механиками или, как минимум, вторыми, а он оставался вечным третьим. Звали его Колюшка (производное от имени Николай). По фамилии или отчеству не называл никто, даже я, зелень подкильная, курсант на первой плавательской практике. Раньше он мотался за бугор, а потом, как догадываюсь, за пьянку оказался в каботаже. Однажды мы разговорились, и он рассказал об обезьяне, которую выменяли на кусок мыла в каком-то африканском порту и сделали «сыном экипажа». Само собой, быстро споили. Обезьяны и собаки слабоваты по этому делу. Затем на судно пришел новый замполит и принялся бороться с пьянством. Народ начал шхериться. Поскольку обезьяна по пьяни буянила и палила явку, ее сажали на цепь в раздевалке душевой. Замполит просек это и во время стоянки в порту повадился ходить с ней по судовым коридорам. Нюх у обезьян намного острее, чем у людей. Она через закрытую дверь чуяла запах спиртного, повисала на дверной ручке и заходилась в визге, чем обрекла себя на списание с судна. По приходу в Одессу обезьяну повезли сдавать в зоопарк. День был зимний, морозный. Колюшка нес обезьяну под дубленкой, где она пригрелась и заснула. По пути зашли в ликероводочный магазин, чтобы принять для сугрева, встали в очередь. Обезьяна учуяла любимый аромат, высунула голову из дубленки. Бутылки разной емкости с водкой стояли батареями на стойке позади продавщицы. Обезьяна рывком выскочила наружу, перепрыгнула черед прилавок на стойку, чуть не доведя до кондрашки бедную женщину, завизжавшую истошно. Взяв чекушку, животина сорвала зубами жестяную пробку-«бескозырку», выдула водку из горла, после чего швырнула пустую бутылку через плечо, как заправский алкаш, рассмешив всех, даже продавщицу, и вернулась за пазуху к Колюшке, где мигом заснула. В зоопарк ее не взяли, несмотря на то, что отдавали бесплатно. Сказали, что у них такой рацион не предусмотрен. Посоветовали отвезти в медицинскую лабораторию, где как раз проводили опыты, выясняя, как влияет алкоголь на животных, в первую очередь на людей. Там обезьяне-алкоголичке обрадовались. Как, грустно улыбаясь, закончил Колюшка рассказ, и на него посмотрели так, будто хотели, чтобы и он остался у них подопытным.

У русов пока нет замполитов, поэтому после возвращения в Самватас обезьяна стала обязательным членом любой попойки, которые случались чуть ли ни каждый день. Особенно ей нравилась медовуха, а любимым сокувшинником стал поп Епифаний, присланный с двумя монахами в Самватас константинопольским патриархом Фотием. Они оплатили постройку церкви возле ручья между Киевом и Щековом и назвали ее в честь святого Ильи. Священник, склонный к злоупотреблению спиртного, предпочитал окучивать военную верхушку, а его помощники работали с плебсом. Хотя я допускал, что пьянствовал Епифаний для выполнения своей миссии. Ничто так не сближает и не разъединяет людей, как пьянка. Алкоголь заливает систему «свой-чужой», из-за чего всех принимают за своих. После чего переманивание в другую веру облегчается в обоих смыслах слова. Худо-бедно, а десятка три русов, по большей части славян, он сделал христианами, но произошло это раньше времени, поэтому деяния его будут забыты, и крестителем Руси назовут князя Владимира.

Ко мне Епифаний относился с почтением. Во-первых и во-вторых, я был правой рукой Хелги Стрелы, которого считали великим конунгом и каганом русов, несмотря на все старания последнего убедить, что таковым является его племянник Ингвар. В-третьих, я числился христианином. Это позволяло мне не принимать участие в языческих ритуалах. Правда, и в церковь я не ходил, но не запретил делать это обеим своим женам и родственникам Богумилы, которую крестил, как и трех своих детей. Пока я шлялся по Малой Азии, первая жена родила дочь, которая получила имя Елена, а Зоя – сына, названного Андреем в честь апостола, которого считают крестителем Скифии, а следовательно и Руси. То, что я знал об этом, удивило Епифания. Он даже поинтересовался как-то во время попойки, когда мы оба размякли и распустили языка, не получил ли я богословское образования, не готовили ли меня к церковной карьере? Я дал туманный ответ. Пусть думает так, как ему приятнее. Епифаний так и думал и пытался понять, почему я свернул с пути праведного?

После рождения сына Зоя стала увереннее в себе, степеннее. До рождения ребенка у женщины есть только прошлое, а вместе с ним появляется настоящее и будущее. Как следствие, мои жены стали чаще ссориться, причем каждая требовала, чтобы я встал на ее сторону. Мне это быстро надоело. Я отправил Зою в загородное имение и начал жить на два дома. Ее сыну Андрею подарил доспехи, снятые со знатного араба, убитого в последнем сражении. Как показал пленный, принадлежали они Умару ибн Абдаллаху ибн Марвану или проще Умару аль-Акту