Освобожденная возлюбленная - Дж. Р. Уорд

Проклятье, он выяснит способ. Так ведь?

Он нежно прикоснулся к щеке своей шеллан:

– До тебя у меня ни с кем не было отношений. Мне следовалознать, что однажды мы наткнемся на стену.

– Без этого никак.

Он подумал о своих братьях и обо всех тех потрясениях,стычках и спорах среди этой кучки качков. Каким-то образом, они всегда всеулаживали… обычно устраивая друг другу трепку время от времени. Как все парни.

Очевидно, они с Джейн будут поступать так же. Не совзбучками, конечно, но с ухабистыми дорогами и конечными разрешениями. В концеконцов, это жизнь… а не сказка.

– Но знаешь, что лучше всего? – спросила  Джейн, обернувруки вокруг его шеи.

– Я не чувствую себя мертвым, потому что тебя нет в моейжизни?

– Ну, да, это тоже. – Она приподнялась и поцеловала его. –Одно слово: примирительный секс.

Ооооооо, дааааааа. Только…

– Стой, это же два слова? Или ты поставила между ними дефис?

– Мысленно. Но ведь можно и так, и так?

– Или примирительныйсекс это одно слово.

– Тоже вариант. – Пауза. – Я упоминала, что ты самыйсексуальный умник, которого я встречала?

– Что-то припоминаю. – Он опустил голову и прикоснулсясвоими губами к ее. – Просто держи эту мысль при себе. У меня репутация крутогопарня, которую нужно поддерживать.

– Твой секрет со мной в безопасности.

Ви стал серьезен:

– Это я с тобой в безопасности.

Джейн прикоснулась к его лицу:

– Я не могу обещать, что мы снова не наткнемся на ухабы, и знаю,у нас возникнут разногласия. Но в одном я уверена точно – со мной ты всегдабудешь в безопасности. Всегда.

Вишес прижал Джейн ближе и уткнулся в ее шею. Он думал, чтовсе наладилось, когда она умерла и затем вернулась к нему в своей милойпризрачной форме. Но ошибался. Любовь, понял он, подобна кинжалам, которые онкует в своей кузнице. Только-только выкованное  оружие  блестяще и ново, и лезвиесияет при свете. Держа его в своей ладони, ты исполняешься оптимизмом от того,каким он будет в поле, и  не можешь дождаться, чтобы испытать его в бою. Толькообычно те первые пару ночей неумелы, ты привыкаешь к нему, а он – к тебе.

Со временем сталь теряет блеск новизны, рукоять пачкается,и, может, ты даже пару раз подцепишь занозы. Но то, что ты получаешь взамен,спасает твою жизнь. Как только вы хорошенько познакомитесь, друг с другом, онстановится частью тебя,  продолжением руки. Он защищает тебя и помогаетзащитить братьев; он наполняет уверенностью и силой столкнуться со всем, чтоможет выйти из ночи; и куда бы ты ни пошел, он остается с тобой, прямо надтвоим сердцем, всегда там, когда  нужен.

Но ты должен поддерживать лезвие в должном состоянии. Иперематывать рукоять время от времени. Перепроверять балансировку.

Забавно… все это из разряда очевидного, когда дело касаетсяоружия. Почему до него не доходило, что брачные союзы – то же самое?

Закатив глаза, он подумал: Боже, может, Холлмарк возьметсяза линию открыток на День святого Валентина в средневековом стиле, нечто в духеХолли Голайтли.Он стал бы идеальным генератором идей.

Закрыв глаза и держа в объятьях свою Джейн, он был почтирад, что сошел с катушек, просто потому, что они смогли оказаться здесь.

Ну, он бы выбрал более легкий маршрут, если бы такойсуществовал. Только, Вишес  не был уверен, что тогда бы все получилось. Нужнопостараться, чтобы дойти до этой точки.

– Я хочу кое-что у тебя спросить, – тихо произнес он.

– Что угодно.

Немного отстранившись, Ви погладил ей волосы обтянутойперчаткой рукой и далеко не сразу спросил то, что вертелось у него на кончикеязыка:

– Ты… позволишь мне заняться с тобой любовью?

***

Глядя на Вишеса и чувствуя на себе его тело, Джейн поняла,что никогда его не отпустит. Никогда. И если они смогли пережить прошлуюнеделю, то у них есть выдержка, необходимая для крепких браков… или союзов.

– Да, – сказала она. – Пожалуйста…

Ее хеллрен приходил к ней столько раз за то время, что онивместе: ночью и днем; в душе и в постели; одетый, раздетый, полуодетый; быстрои жестко… жестко и быстро. Та грань в нем всегда была частью возбуждения… она инепредсказуемость. Джейн никогда не знала, чего ожидать – будет ли онприказывать ей, возьмет контроль над ее телом, или сдержится, чтобы она могладелать с ним все, что захочет.

Константой, однако, было то, что он никогда не желалмедлить.

Теперь же он просто гладил ее волосы, пропуская волны межпальцев и убирая их ей за уши. А затем он, не отрывая от нее взгляда, нежносоединил их губы. Он ласково и нежно облизнул ее… но когда она открылась, Ви ненырнул внутрь, как делал всегда. А продолжил целовать ее… пока она не почувствоваласебя опьяненной посасываниями и ощущениями плоти на плоти.

Обычно ее тело с ревом требовало его. Но теперь ее охватилавосхитительная медлительность, расслабляя, принося безмятежное возбуждение,которое каким-то образом было таким же проникновенным и сокрушительным, какотчаянная страсть, которую она обычно испытывала.

Когда Ви сменил положение, она последовала за ним, полностьюустроившись на спине, а он поднялся и накрыл ее тело своим. Поцелуй не прекращался,и она была так поглощена им, что не заметила, как Ви скользнул рукой подрубашку. Его теплая ладонь медленно поднялась вверх, направляясь к ее груди…найдя и обхватив ее. Никаких поддразниваний, сжиманий, щипков. Он просто водилбольшим пальцем по ее соску, назад и вперед, пока Джейн не начала выгибаться истонать ему в рот.

Ее руки опустились к его бокам, и… о, Боже, там был  узор изотметин, что она видела. И они обхватывали весь его торс...

Вишес поймал ее запястья и положил ее руки обратно накровать:

– Не думай об этом.

– Что он сделал с тобой…

– Шшш.

Поцелуй возобновился, и она действительно хотела бороться сним, но эти увлекательные ласки нежно затмили ее разум ощущениями.

С этим все кончено, сказала Джейн себе. И что бы здесь неслучилось, оно помогло им прийти к настоящему моменту.

Вот все, что ей нужно было знать.

Глубокий и низкий голос Вишеса донесся до ее ушей:

– Я хочу снять с тебя одежду. Можно?

– Пожалуйста… да… Боже, да.

То, как он раздевал ее, было частью удовольствия, таким жевеликолепным, как исход, благодаря которому они оказались кожа к коже. Икаким-то образом, поэтапное обнажение того, что он видел так много раз, заставляловсе казаться новым и особенным.