Миры Бесконечности - Акеми Дон Боумен

К горлу подступает тошнота. Сколько раз мне говорили, что Колонисты не умеют творить? Что они не умеют создавать что-то новое?

Лишь изучая нас, они могут быть на шаг впереди.

Я качаю головой, не веря в происходящее.

– Это место… Все обман. – Я со злостью смотрю на него, не обращая внимания на горячие слезы, текущие по лицу. – Сфера вообще реальна?

Келан усмехается:

– Конечно, нет. Вы получали лишь ту информацию, которую мы вам давали.

Я перевожу взгляд от него к Гилу, чувствуя, как сердце рвется на части.

– Как ты мог поступить так со всеми? Жители Поселения…

– Они ничего для меня не значат, – выплевывает он. – Это был лишь эксперимент, и теперь он закончился.

– Они доверяли тебе, – шиплю я.

– А я доверял тебе! – кричит он.

Я вижу в его глазах, как дрожат стены его сдержанности. И сквозь них, словно струйки черного дыма, просачивается предательство.

Мое предательство.

Я отворачиваюсь, чувствуя его боль. Чувствуя все.

– У тебя был выбор, помнишь? – сузив глаза, спрашивает Келан.

Я вспоминаю прошлую ночь и слова Гила. Слова Келана.

Он хотел, чтобы я пощадила Колонистов? Это он подразумевал, когда говорил, что примет любой мой выбор как свой?

Он моргает, на мгновение пряча свой мрачный взгляд.

– Но ты все равно отправилась за Сферой. Решила полностью уничтожить мой вид.

Я чувствую, как в груди все сжимается от ужаса.

– Что ты собираешься делать с жителями Поселения? – слова вырываются с трудом.

Он вздыхает, не сводя с меня взгляда:

– Гвардейцы Легиона Победы вошли в туннели, когда ты переступила порог дворца. Поселения больше нет.

Сердце превращается в пепел. И я хватаюсь за живот, словно меня сейчас стошнит.

– Ты чудовище, – выдавливаю я.

Но он холодно и жестоко смеется в ответ:

– Среди нас много чудовищ, Нами. Может, тебе стоит еще раз взглянуть в зеркало?

– Я не хотела этого! – яростно кричу я, впиваясь ногтями в ладони. – Ты с самого начала знал, что я чувствую. Я говорила тебе, чего хотела – добиться сосуществования, мира, возможности научиться этому, – даже когда ты ненавидел меня за это.

– Да, говорила, – отвечает он и поднимает Жнеца. – По-твоему, это похоже на мир?

Тело сотрясает дрожь.

– Неужели все, что ты говорил мне, было ложью?

– Я играл роль с самого начала, и у меня это отлично получилось. – Он внимательно смотрит на меня. – И это у нас общее.

Я с трудом вижу его сквозь пелену слез. И мне требуются все силы, чтобы удержать себя в руках. Чтобы не расклеиться окончательно. Я поделилась с ним всем – своими секретами, страхами, мечтами.

Я поцеловала его.

А он поцеловал меня в ответ.

Рот горит, будто его опалило пламя. Как я могла этого не заметить? Как я могла не понять правду?

Гил говорил, что я плохо понимаю этот мир… Что ж, следовало прислушаться к его словам, пока была такая возможность.

– С человеческими эмоциями легко играть. Вы все обладаете слабостями, – признает Келан. – Задача герцогства Победы – создать идеальные условия, в которых вам придется делать выбор, чтобы выжить. А затем изучить это.

Он замолкает на мгновение, наблюдая, как меня окутывает боль с каждым его словом. Боль, которую я, по его мнению, заслуживаю.

– Было время, когда мне казалось, что ты можешь оказаться другой, – продолжает он. – Твое сочувствие отличало тебя от других. Но теперь я узнал тебя лучше.

– Возможно, я притворялась Колонисткой, но при этом была с тобой честна, насколько это возможно.

– Ты утверждала, что заботишься о Колонистах, но делала это лишь для того, чтобы все считали тебя великодушной. А когда тебя поставили перед выбором, кому жить, а кому умереть, ты не колебалась с решением.

– Неправда. Ты не представляешь, с каким трудом оно мне далось. Но в Смерти ищут способ убить нас. И ты отправил к ним сотни подопытных. Так что сам не оставил мне выбора!

– У людей всегда есть выбор! – кричит он.

– Может, вы и ограниченны, но далеко не невинны. – Я качаю головой. – Я пыталась поговорить с тобой о сосуществовании людей и Колонистов. Но ты старательно уходил от разговора.

– Как Гил. Потому что ждал, когда люди закончат свою миссию. Ждал, пока они доберутся до Сферы, чтобы закончить эксперимент.

Я вспоминаю, сколько раз Гил говорил мне, насколько важно последнее сражение. Насколько важно закончить войну. Он с самого начала подталкивал нас в расставленную ловушку. И, несмотря на все порывы и сомнения, я попалась в нее.

Келан застывает.

– А в роли самого себя? В роли герцога Победы? Я открыл тебе другие двери и показал другой путь. Но ты отмахнулась от этого.

– Это не путь… а какой-то лабиринт, – злясь все сильнее, рычу я. – И я уже не верю, что ты был со мной настоящим.

Келан вздрагивает. Он обманщик. Злодей в моей истории. Он только что объявил, что человек, о котором я заботилась больше всех, на самом деле мертв. Но при этом выглядит так, словно это я причинила ему боль.

Я смотрю на отстраненное лицо Гила, уговаривая сердце отказаться от всех чувств, что испытывала к нему. Гил, которого я знала, лишь оболочка для Колониста и герцога Победы.

Все это время Гил был моим врагом. Просто я узнала об этом только сейчас.

– Что ты хочешь сделать со мной? – Мой голос – пылинка, бесцельно плывущая во тьме бескрайнего космоса.

Но вместо ответа в комнате повисает тишина.

– Ох, думаю, у меня есть несколько идей, – доносится до нас голос.

А через мгновение за герцогом Победы появляется принц Эттор.

Келан разворачивается к брату, словно разъяренная кошка:

– Ты не в своем герцогстве, и не тебе это решать.

Принц Эттор мрачно усмехается:

– Но именно я решаю, как поступать со своими пленниками.

– Она пленница Победы, – возражает Келан.

Эттор насмешливо склоняет голову набок:

– Разве ты не слышал? Канцлерам Столицы надоели твои методы. Им не особо нравилось, что герцог использует оболочку человека, но они верили, что ты делаешь это ради общего блага. Но ты позволил человеку выдавать себя за одного из нас. Разве это не унижает все наши идеалы? – Он впивается в меня взглядом. – А раз Нами не только человек, но и управляет своим разумом, я имею полное право забрать ее в Войну.