Dominium Mundi. Властитель мира - Франсуа Баранже

– Богохульным «Метатроном Отступником», – машинально закончил за него Петр.

– Именно. Эта подметная газетенка пользуется тем бо́льшим влиянием в войсках, что распространяемые ею сплетни часто основаны на правдивой информации. Я постоянно удивляюсь качеству сведений, которые они добывают, – а, можете мне поверить, я знаю толк в сети информаторов. Они должны располагать очень высокопоставленными осведомителями, в том числе в окружении баронов. И если однажды один из них мне попадется, уверяю вас, ему придется очень…

– Да-да, – прервал его Петр. – Избавьте меня от деталей, прошу вас.

– Хм… хорошо…

Роберт не выносил, когда его перебивали.

– Как бы то ни было, эта газетенка выводит из себя сеньоров на борту, которые никак не могут понять, почему ее не удается искоренить.

– Значит, показательного приговора этому Косола оказалось недостаточно, чтобы охладить пыл авторов?

– Никоим образом, – ответил герцог Нормандский, воздевая руки к небу. – Скорее наоборот! Их активность, кажется, усилилась, а обличительные речи стали еще язвительней.

– Подпольная газета такого рода неизбежно должна смущать умы людей. Особенно когда они видят, как она возрождается из пепла. Все выглядит так, будто всегда найдется активист, готовый подхватить упавший факел.

– Именно такое впечатление они и хотят создать. Но я уверен, что речь идет о небольшой группе, и в наших силах покончить с ней.

Петр задумчиво потер щеку, стараясь представить себе воздействие этой листовки на солдат.

– Вы провели расследование в секторах бесшипников? – спросил он.

– Конечно. Но практически безрезультатно. Они все друг друга знают и проявляют редкую солидарность. Требуется очень много времени, чтобы внедрить к ним агента, а недавняя поимка одного из их заправил разоблачила многие наши прикрытия.

– Продолжайте, я убежден, что очаг протестов находится там!

Внутренне Петр чувствовал себя неловко, так ополчаясь на бесшипников, – это он-то, всегда выступавший защитником бедных и угнетаемых. И тем не менее он не сомневался, что именно насильно мобилизованные стоят у истоков «Метатрона Отступника». Кто еще на борту может затаить такую злобу на этот крестовый поход, если большинство людей выстраивались в очередь, чтобы записаться? Единственные, кто был глубоко недоволен своей судьбой – и, следует признать, не без оснований, – это бесшипники.

– Вместе с тем, – снова заговорил Роберт, – есть кое-что другое, вносящее смятение в умы: миф об Испепелителе.

Петр, измученный всеми накопившимися сложностями, испустил глубокий вздох. Если в начале похода ему во всем сопутствовал успех, с недавних пор он был вынужден сталкиваться с конкретной реальностью, и все становилось куда сложнее, чем в проповеди.

– Этот миф только добавляет нам проблем, – продолжал Роберт де Монтгомери. – Некоторые думают, что на нашей кампании лежит что-то вроде проклятия и что по кораблю бродит демон. Столь мощный миф намного убедительней, чем все наши строжайшие приказы.

– Действительно, этот спецагент истинное бедствие для дисциплины на борту. Я не думал, что с ним будет столько проблем. Он практически неуправляем, и, однако, нам без него не обойтись.

Роберт выпрямился, положил руки на подлокотники. И заговорил почти шепотом:

– Усиленная швейцарская гвардия известна своей крайней нестабильностью. В прошлом многих из них пришлось дезактивировать.

Герцог Нормандский не был трусом, но этот спецагент почти нагнал на него страху. Ему часто случалось выслушивать жуткие истории про этих странных солдат. Вполне вероятно, все это вздор. Однако теперь, когда ему пришлось столкнуться с одним из них, те россказни казались не такими уж нелепыми.

– Может, пора бы вам перейти к делу, дорогой Роберт? – спросил Петр. – Я прекрасно вижу, что, на ваш взгляд, этот швейцарский гвардеец не является причиной всех сегодняшних проблем.

– На самом деле есть еще один возмутитель спокойствия: Танкред Тарентский… Этот человек доставляет нам значительное беспокойство. Полагаю, придется применить к нему исключительные меры.

– Какого рода меры?

– Например, отдать под суд, скажем… как бунтовщика.

Петр Пустынник устало покачал головой:

– Вам же известно, что это невозможно. Он метавоин, элита нашей армии. Отдать его под трибунал означает косвенным образом согласиться с тем, что самые незапятнанные солдаты Господа могут быть замараны, что и их может коснуться разложение. Это скажется на моральном духе войск, и последствия будут намного пагубнее, чем сегодняшняя ситуация. Вы в курсе, до какой степени люди рассчитывают на эти подразделения, чтобы выиграть войну.

Ну конечно мне известно, раздраженно подумал Роберт. Перестань разыгрывать святую наивность, ты прекрасно знаешь, к чему я веду.

– В таком случае, – снова заговорил он, – разве нельзя придумать что-то более радикальное и… анонимное? Нечто более окончательное.

– Хм… Мы ступаем на почву, которая мне категорически не нравится.

Я прекрасно знаю, что ты не желаешь марать руки, жалкий проповедник. Но можешь не беспокоиться, меня-то это не смущает.

– Я понимаю, Петр, что вашему чистому и возвышенному духу претит применение подобных методов, но иногда такова цена правосудия Божия.

– Не стоит давать мне уроки теологии. Вопрос в другом. Молодой Тарент – племянник одного из военачальников крестового похода, а главное, он один из шести тамплиеров на борту. Такое положение вещей делает любое выступление против него довольно рискованным. Если по роковой случайности Совет тамплиеров увидит в подобных действиях сознательную попытку с нашей стороны ограничить их свободу маневра, мы окажемся с еще более серьезной проблемой на руках.

Роберт ощутил прилив презрения к этому тупице, который мыслит себя тонким политиком.

– Если только… – начал он, стараясь, чтобы в его тоне не сквозило пренебрежение, – если только Танкред не будет дискредитирован до такой степени, что даже Совет тамплиеров окажется вынужденным осудить его.

– Вы принимаете желаемое за действительное. До сих пор Танкред не давал основания считать его настолько глупым.

– Возможно, нам удастся форсировать события в нужном направлении…

Священник покачал головой, показывая, что его не так легко провести:

– Как вы уже попытались сделать неделю назад в третьем тренировочном куполе?

– Не понимаю, на что вы намекаете, многоуважаемый…

Интересно, есть ли пределы лицемерию этого человека? – подумал Петр.

– Не играйте со мной в эти игры.

– Вас не должны отвлекать такие мелочи, Петр, вам следует беречь себя для высоких дел, для достойных вас задач…