Попал - Никита Дейнеко

ногу ему прострели. А ты не дергайся! Рука дрогнет и здохнешь. — Это я тощему бандиту, пытавшемуся отклониться. Усач наконец уяснил, что от него требуется и встал на колени. Увидев это я скомандовал:

— Теперь сел задницей на свои ноги. Сел? Молодец! Мужики смотрите за ним. Если дернется — стреляйте. А теперь ты! — обратился я к своему бандиту. — На колени! И тоже пристраивай зад на свои ноги. Устроился? А вот за ножичик хвататься не надо. Взял его двумя пальчиками и в сторону бросил.

Я специально их так усадил. Пять минут сиденья в этой позе и ноги затекут — фиг вскочешь, если не тренировался. Оглядев «мушкетеров» с Митькой и понурившихся бандюков, стал лихорадочно соображать — что со всем этим бардаком делать?

— Пацаны вы чего морды то не прикрыли?

— А чем прикрывать? Ничиго ведь нет. — Попенял мне Митька.

Блин! Знатно лопухнулся. Не подумал. А ведь и про позывные забыл. По именам пацанов называл? Или не называл? Митьку точно называл, когда крикнул чтоб оглянулись. И что теперь с бандюками делать? Ведь они парней могут узнать при случае. А нам это надо? Видимо придется и этих кончать. Прямо Чикатиллой какой-то становлюсь. Правда удовольствия никакого не испытываю, но и христианским человеколюбием не страдаю.

— Вы двое, — указал я на Платошку с Антохой, — дуйте назад до переулка. Свистните, если кто появится. А мы этих ухарей немного пораспрашиваем.

На тропинке их оставлять нельзя. В овраг оттащить? Пожалуй так и сделаем. Но надо бы их связать, а то больно здоровые и прыткие. Связать то и нечем. Придется обходиться подручными средствами.

— Ну ты Глист! Ложись-ка носом в землю и не вздумай дернуться. Махом горло перехвачу. — Тощий бандит немного покочевряжился, но почувствовав на шее холодное лезвие, улегся.

— Руки назад завел!

Тот подчинился.

— Архипка подойди сюда, возьми этого гада на прицел, если что то стреляй прямо в затылок. Митька, а ты за усатым смотри. Шевельнется — ноги ему прострели.

Архипка подошел и воткнул револьверное дуло бандиту в затылок. Я с силой дернул рукава пиджачка, в который тот был одет, стянул одеженку с плеч и наполовину освободив рукава, попытался связать их узлом, чтобы лишить бандюка возможности освободить руки. Но ничего не вышло — слишком толстые и короткие концы получились, надежно не завязать. Подобрав валяющийся бандитский нож, я дважды разрезал каждый рукав в длину до половины и легко связал образовавшиеся ленты на два узла. Путы получились не слишком надежные, но на какое-то время удержат молодца от размахивания руками.

— Лежи смирно, а то у пацана палец дрогнет и лишняя дырка в башке тебе обеспечена.

Потом подошел, к сидевшему на собственных ногах, усачу, спрятал свою недошпагу в трость и, вытащив дерринджер, сказал:

— Вставай! Бери подстреляного за руки и волоки его в овраг и не вздумай дрыгаться — махом продырявлю.

— Вы чего парни? Я тут совсем не при делах, это все они….

— Знаешь их? Как их зовут?

— Дак это Бобырь с Гуней.

— Под кем ходят? «Иван» кто?

— Голован у них за «Ивана».

— А ты?

— Я…?

— Ты — ты! Кто у тебя за главного? — Напирал я на заюлившего усача.

— Дак говорю же — не при делах я. Охранником в ювелирной лавке служу. Отпустили бы вы меня.

— Отпустим. Пока волоки этого в овраг. — Указал я стволом на раненого, потерявшего к этому времени сознание. Усач выполнять приказ не спешил. Я выстрелил. Пуля воткнулась в землю в опасной близости от коленей усатого. Тот резво вскочил и снова сел не удержавшись на занемевших ногах. Я качнул стволом и сказал:

— Взял этого за руки и волоком тащи в овраг. Ну! Прострелю колено!

Усач встал и, ковыляя, подошел к раненому и взял того за руки и поволок в овраг. Очутившись на дне оврага и увидев, что я отвлекся на Митьку с Архипкой, попытался сбежать, но отсиженные ноги его подвели — он споткнулся и упал. Я подскочил и ощутимо врезал ему тросточкой по затылку. Обернувшись, крикнул Митьке:

— Тащите второго сюда! Митька дай ему в ему глаз, чтобы не трепыхался.

Пока Митька с Архипкой волокли бандита в овраг, я караулил лежащего усача и лихорадочно соображал, что всетаки с этими уголовниками делать. Убивать не хотелось, но и отпускать их никак нельзя. Сегодняшний Барнаул городишка совсем не большой. Населения тысяч двадцать от силы. Так что наверняка найдут пацанов. Вот ведь суки! Ну не неймется им! Ладно! Решу попозже, а пока пораспрашиваю их кой о чем.

— Митька покарауль усатого. Начнет шевелится дай ему по башке. На вот палку, лупанешь если что. Архипка вылезь на верх. Надо следы убрать. А я пока с этим ухарем потолкую.

Подойдя к тощему бандиту, сидевшему у крутой стенки оврага, оглядел его. Похоже Митька послушался меня и приголубил утырка. По крайней мере левый глаз того был не в самом лучшем состоянии. Но правым здоровым глазом он с ненавистью смотрел на меня и злобно щерился.

— Ну что убогий? Давай вякни чего нибудь. — Я легонько пнул его по ноге. Того перекосило и он, брызгая слюной, заматерился, обещая мне всяческие кары. С минуту я слушал, но когда он начал повторяться выстрелил между его расставленных ног. Пуля прошла рядом с его гениталиями, заставив болезного испуганно дернутся и заткнуться. Я не спеша вынул стреляные гильзы из обеих стволов, сунул их в карман и достав из того же кармана новые патроны зарядил свой пистолетик. Тощий бандит c погонялом Гуня, дернув кадыком на худой шее, заворожено смотрел на эти манипуляции и молчал.

— Заткнулся? А теперь слушай меня. Я тебе буду задавать вопросы, а ты будешь на них отвечать. Если будешь молчать или врать мне, то я пальну еще раз и на этот раз попаду. Кивни если понял!

Гуня судорожно сглотнул и закивал.

— Вот и отлично. Вопрос первый — сколько людей осталось у вашего пахана? — Я показал Гуне пистолетик и прицелился ему в пах. Тот заерзал вжимаясь в стенку оврага и заговорил торопясь и захлебывясь:

— Кроме нас с Бобырем еще трое, но они уехали куда-то.

— Как их зовут?

— Кого?

— Тех кто уехал.

— Филин, Хрипатый и Кила. — Вон как. Ну эти уже не вернутся.

— В доме у Голована есть еще кто нибудь.

— Сейчас никого нету. Раньше вон Бобырь там печку топил и за порядком следил.

— Усатый он с вами или нет.

— Нет не с нами. Сом у Ювелира служит.

— Сом? А почему Сом? Из за усов