Аркан - Татьяна Русуберг

— Он что, ухайдокал кочета? — свистящим шепотом осведомился у брата Нини. — Ну папаша теперь ему задаст!

Лицо Айо было сплошные глаза и разинутый безответный рот. Аджакти полюбовался на дело рук своих. Белые перья задиры покрывали алые пятна, петух лежал совершенно неподвижно, поджав лапы. Кай знал, что кровь — его собственная и что птица не сдохла, а всего лишь обмерла, как это делают все куры, стоит перевернуть их на спину. Этому фокусу он научился от гоблинов в Замке. Но для сорванцов на стене кочет был мертвее мертвого. «Поделом», — подумал Аджакти и выпрямился, состроив зверскую рожу. Мальчишек как ветром сдуло, только загавкала собака в палисаднике.

«Так, пора ловить Зойку, пока обормоты мамке не наябедничали». Но Зойки в загородке и дух простыл. Куры забились в сарайчик, где кудахтали так заполошно, будто все снесли по яйцу размером с глобус. Кай затянул потуже ремешок, удерживавший хвост на затылке, и ринулся к цели:

— Цыпа-цыпа-цыпа.

Когда круглая голова Фламмы замаячила, как поплавок, над оградой курятника, ученик с гордостью вскинул в воздух висящую вниз головой бездыханную добычу. Глаза Огня скользнули по перемазанной пометом и припорошенной перьями фигуре ученика, сфокусировались на птице…

— Демоны девяти преисподних! — Фаворит всплеснул руками и влетел в калитку. — Моя лучшая несушка!

Кай окаменел. Взгляд уперся в уже подернувшиеся пленкой куриные зрачки. «Точно! Никакого голубого ободка! Осел!» В поле его зрения теперь попал усыпанный пером и пухом дворик, жмущиеся к забору зашуганные куры, валяющийся кверху лапами окровавленный петух и — в центре всего безобразия — хозяин, вечная улыбочка которого стала сильно натянутой. Рука ученика непроизвольно разжалась, и дохлая несушка шмякнулась под ноги Фламмы.

— Простите, сетха, — пробормотал Аджакти. — Пусть Скавр вычтет ущерб из моих выигрышей.

Опечаленный Огонь только покачал головой:

— Ученик всегда платит за ошибки учителя. Но не деньгами, — он со вздохом нагнулся и перевернул тут же ожившего петуха на ноги. Косясь на обидчика злобным взглядом, забияка отгарцевал в курятник. Хозяин подобрал с земли курицу. — Приведи себя в порядок. А пока ты занят этим, подумай над вопросом: что есть высшая воинская добродетель? Я буду ждать тебя у бассейна.

— Быстрота, — сказал Кай, кашлянув, чтобы привлечь внимание учителя. Он не сомневался, что нашел верный ответ. Зойкина поимка наверняка была очередным испытанием, и он провалил его, потому что ему не хватило скорости.

Фламма прервал странное упражнение, которое он проделывал на краю покрытого рябью водоема: невыносимо медлительные, плавные движения, как будто этот грузный человечек пытался погладить ветер.

— Быстрота — вот высшая добродетель воина, — твердо повторил Аджакти, стараясь не отвлекаться на раздражающую улыбку учителя, словно вечно ставившую все под вопрос.

— Выходит, моя Зоинька лучший боец, чем славный Деревянный Меч? — хихикнул Огонь, потирая руки. — Значит, рановато ей еще умирать.

— Я хотел сказать, — упрямо продолжил Кай, — что в бою побеждает не сильнейший, а быстрейший.

Лицо Фламмы приняло глубокомысленное выражение, он потер кончик короткого носа:

— Да-да-да. Красиво сказано. Попробуем? — Фаворит взмахнул пухлой рукой, приглашая ученика к спаррингу.

— Но, сетха, — Аджакти поник головой, — вы же намного быстрее меня. Я хорошо помню тот удар в казармах, который лишил мое тело движения. Он был так стремителен, что никто не успел ничего рассмотреть. Я не смогу победить вас.

— Ничего страшного, — Фламма уже принимал боевую стойку. — Ты будешь задавать темп. Я буду догонять тебя и следовать кадансу — до поры, — но не перегонять. Если ты прав, то возьмешь верх. Атакуй.

Приободрясь, Аджакти занял место напротив учителя и подальше от края бассейна — несмотря на заверения Огня, ему не хотелось снова искупаться в холодной воде. Начав с нескольких обманных движений, он провел быстрый удар в голову, затем серию по корпусу, подсечку, снова в голову. Огонь легко принял ритм и парировал, следуя рисунку боя. С самого начала Кай взял высокий темп, надеясь быстро вымотать старшего противника. Но не тут-то было. Минуту за минутой они танцевали вокруг друг друга, как осенние листья, подхваченные порывом ветра, то взлетая над землей, то припадая к ней. Фламма не выказывал признаков усталости. Туника Аджакти промокла от пота, он чувствовал, что, если ничего не изменится, то скоро он сам собьется с ритма и пропустит удар. Он решил увеличить скорость, надеясь, что учитель не среагирует вовремя, и бой будет окончен.

Кай догнал свой собственный удар, завершив его сложной серией, на которую потребовались все оставшиеся силы и концентрация. Дождь, прибивающий листву к земле. Или — дождь, разбившийся о стекло? Однажды, проснувшись от странного шума в павильоне Аниры, гладиатор увидел, как водяные струи ударяли в невидимую преграду, стекали по ней, сливаясь в потоки, но ни одна капля не проникла внутрь. Точно так же он чувствовал себя теперь, валяясь на земле и считая звезды, — бесполезно расплесканной мощью.

— У любой добродетели есть теневая сторона, — проповедовал откуда-то из воздуха над ним голос Фламмы, — даже у быстроты. Ты понял, что произошло?

Аджакти со стоном перекатился на спину, и между звездами начало проступать по-зимнему хмурое церруканское небо.

— Я… — Он не узнал свой собственный голос и сплюнул набившуюся в рот траву. — Я парировал сам себя. Догнал ваш блок. А потом… Вы замедлили удар на половине движения. Я встретил его не там, и вот, — Кай ткнул себе в селезенку.

Фламма помог ему подняться:

— Ты видел, как медлительность победила скорость. Точно так же мягкость может победить твердость, слабость — силу, страх — смелость. У всех добродетелей есть теневая сторона. У всех, кроме одной. Только овладев ею, ты станешь лучшим.

Аджакти бросил отряхиваться и навострил уши.

— Дхьяна.

Ему показалось, что учитель подавился ветром, и он отважился переспросить:

— Ды… что?

— Дхьяна, — терпеливо пояснил Огонь, прогуливаясь по краю бассейна. — Это древнее мингарское понятие, значение которого сложно перевести как на церруканский, так и на тан. Внимание, осознавание, готовность, присутствие, все это — дхьяна. Идеальная добродетель. Свет, не дающий тени.

Фаворит пустился в более подробные объяснения, но Кая как заклинило. Перед глазами стоял освещенный неверным огоньком светильника карцер, оранжевое снизу и черное сверху лицо Скавра, в ушах звучал вкрадчивый голос: «Какое значение это имеет для воспитанника Мингарской школы? Я сразу понял, кто ты». И потом, в конторе мясника, награда за первый выигранный бой: «Адепт. Фламма».

Теперь, по прошествии месяцев, одно слово «мингарский» породило бурю внутри Аджакти. Каждый раз, приходя на занятия с фаворитом, он надеялся услышать хотя бы намек на загадочную школу, принадлежность к которой объединяла учителя и ученика. Но Фламма обходил этот предмет стороной, а спрашивать напрямую Кай не решался: как бы он объяснил, что знаком с техникой, о происхождении которой не имеет ни малейшего понятия? Как бы рассказал о своем первом учителе — духе мертвеца, навечно закованном в мифриальную броню?