Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала - Борис Романов

Аграрная реформа Столыпина остается дискутируемым сюжетом историографии. К сожалению, за последние 12 лет тема не потеряла своей чрезмерной политизированности. Весьма часто она по-прежнему остается только поводом заявить о своих партийных пристрастиях, в том числе об отношении к проблеме частной собственности на землю. Количественно в литературе продолжает доминировать традиционный негативистский подход, который сводится к широко известным тезисам о «провале реформы», о неприятии ее крестьянами, о том, что она была «кабинетной идеей», о ее насильственном характере и т. п.

Для этого подхода характерен, помимо прочего, любопытный способ обращения с источниками, который можно назвать внестатистическим. Большинство работ лишено серьезного статистического основания, и, видимо, именно в этом одна из основных причин того, что масштабные заключения критиков о якобы катастрофическом исходе преобразований как бы повисают в воздухе. А между тем источники по истории столыпинской аграрной реформы вполне добротны и доступны. В настоящем докладе используется официальная статистика землеустройства, издававшаяся ГУЗиЗ (Главным управлением земледелия и землеустройства), которая по странному недоразумению практически не используется традиционной историографией.

Эта статистика недвусмысленно опровергает ряд принципиально важных представлений о столыпинской реформе, которые как бы освящены временем и потому считаются само собой разумеющимися. Прежде всего это касается тезиса о спаде реформы с 1910 года и уж во всяком случае после 1911 года, который фигурирует даже в школьных учебниках. На самом же деле как раз в 1912 г. благодаря законодательным актам 1911 года реформа обретает второе дыхание. Буквально по всем стадиям землеустройства средние показатели 1912–1913 гг. превосходят — и весьма значительно — аналогичные показатели 19071911 гг. Так, в 1907–1911 гг. в среднем ежегодно подавалось 658 тысяч ходатайств об изменении условий землепользования, а в 1912–1913 гг. — 1166 тыс., закончены подготовкой в 1907–1911 гг. дела 328, тыс. домохозяев на площади 3061 млн десятин, в 1912–1913 гг. — 774 тыс. домохозяев на площади 6740 млн десятин, утверждено землеустроительных проектов в 1907–1911 гг. для 214 тыс. домохозяев на площади 1953 млн десятин, в 1912–1913 гг. — 317, тыс. домохозяев на площади 2554 млн десятин.

Это касается как группового, так и индивидуального землеустройства, в том числе и единоличных выделов из общины, о чем особенно беспокоится традиционная историография. Она видит «огромной важности факт» в том, «что, по частным наблюдениям, кривая выделов, ранее поднимавшаяся, с 1910 г. резко пошла вниз». Однако статистика ГУЗиЗ дает совершенно противоположную информацию. За 1907–1911 гг. в среднем за год по России хотели выделиться 76 798 домохозяев в год, а в 1912–1913 — 160 952, т. е. в 2,9 раза больше. Еще выше рост числа окончательно утвержденных и принятых населением землеустроительных проектов единоличных выделов — их число увеличилось с 55 933 до 111 865 соответственно, т. е. в 2,4 раза больше в 1912–13 гг., чем в 1907–1911 гг. При этом, естественно, погубернская картина дает немалый простор для интерпретации. Все основные показатели категорий землеустройства растут во времени и по России в целом, и в подавляющем большинстве губерний.

Изучение статистики землеустройства потребовало применения методов многомерного анализа, позволивших точнее представить, как протекала реформа в пространстве и времени. В реформу были вовлечены губернии, представляющие разные хозяйственно-экономические районы и природно-географические зоны Европейской России, что говорит о том многообразии возможностей для изменения своей жизни, условий хозяйствования, которое давала аграрная реформа Столыпина крестьянам, показывает, что она затронула и заинтересовала крестьянство губерний с различными исторически сложившимися типами землепользования. В то же время эти данные показывают, что реформа отнюдь не везде протекала с одинаковым темпом. Тем не менее она выводила сельское хозяйство страны из стагнации, достаточно быстро меняла российскую деревню, притом качественно в лучшую сторону. Аграрная реформа Столыпина была глобальным преобразованием, которое имело серьезнейшие перспективы в деле радикального изменения жизни страны.