Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала - Борис Романов

Как ни странно, сегодня, в годы рейдерских захватов промышленных предприятий, нам, живущим через сто лет после Ленского расстрела, яснее становятся мотивы тех, кто организовал и провел выступление рабочих. Уровень доходности золотых приисков был достаточный для того, чтобы захватить контроль над ними. А для этого нужно было спровоцировать беспорядки и добиться отставки руководства компании. Такая изощренность рейдеров может показаться невозможной для молодого русского капитализма начала XX века. Однако не стоит забывать, что на приисках заправлял британский капитал, имевший к тому моменту несколько сотен лет опыта захватов, не гнушавшийся никакими средствами для повышения доходов.

Ленский расстрел 1938 года [44].

К концу 1937 года Сибирь явно отставала от центра по масштабам ликвидации врагов народа. Преодоление отставания началось с прибытием из центра эмиссара НКВД, который был сразу командирован в Бодайбо. Ниже приведены некоторые выдержки из дела о новом Ленском расстреле.

Кого арестовывать. Это главный вопрос. Как же решал его эмиссар? Из показаний эмиссара НКВД: «По приезде в Бодайбо установил, что к операциям аппарат не готовился. Кроме учетных списков, других материалов почти не было. Больше приходилось действовать чутьем». Как видим, к середине XX века опричнина не ушла далеко от подхода, который во все века объективно становится определяющим при искоренении «врагов». Звериный инстинкт — и только.

Содержание арестованных. Количество арестованных, скопившихся в бодайбинской тюрьме, значительно превысило ее рассчитанную вместимость. Из показаний эмиссара НКВД: «С содержанием арестованных у меня чрезвычайно тяжелая обстановка». «Забито все здание РО, все коридоры, в каждой комнате по 10–12 человек, полнейшая профанация следствия, допросы производятся в присутствии остальных, занял столовую, здание милиции, склады РО и пр. Ведь лимит тюрьмы на 75 человек. Арестовано более 1000 человек». «Большая скученность, массовые заболевания, ежедневные почти смертные случаи. Умерло уже 9 человек, причем смертность будет увеличиваться, т. к. питание скверное, баня пропустить всех не может, большая вшивость».

Вынесение приговоров. Эмиссару была предоставлена возможность производить аресты без санкции прокурора, поскольку к этому времени сам районный прокурор был арестован. Ордера на арест выписывал единолично эмиссар. Он же проводил следствие, выбивая показания или используя пытки, в частности содержание людей по нескольку суток в стойке.

Исполнение приговоров. Из показаний эмиссара НКВД: «Только сегодня 10 марта получил решение на 157 человек. Вырыли 4 ямы. Пришлось производить взрывные работы, из-за вечной мерзлоты. Для предстоящей операции выделил 6 человек. Буду приводить исполнение приговоров сам. Доверять никому не буду и нельзя».

Констатация смерти казненных. В 1938 году факт смерти казненного устанавливали сами оперативники, приводившие приговоры в исполнение, тогда как это должен был делать врач. Практика приведения приговоров в исполнение путем расстрела сталкивается порой с необычной живучестью казнимых, когда требуется несколько выстрелов, иногда до десяти, чтобы расстреливаемый перестал подавать признаки жизни, хрипеть: «Добейте, гады». Отсюда очевидно, что отсутствие врача для констатации смерти во время казней в Бодайбо в 1938 году было чревато захоронением живых людей, которые считались мертвыми лишь потому, что получили ранение, тяжесть которого, по мнению экзекутора, несовместима с жизнью.