Честь – никому! Том 2. Юность Добровольчества - Елена Семенова

– Слушаю вас, господа офицеры, – хорошо поставленный, твёрдый голос, испытующий взгляд, попеременно останавливающийся на каждом из вошедших.

Никита шагнул вперёд, вытянулся по стойке «смирно», отрапортовал:

– Ваше превосходительство, разрешите доложить: дружина полковника Всеволжского, сформированная генералом-лейтенантом князем Долгоруковым и записавшаяся в состав Северной армии, не желает сдаваться уже входящим в город войскам Петлюры и просит вас принять ее под ваше начальство и вывести из города, куда вы пожелаете! Дружина ожидает ваших распоряжений в гостинице «Бояр» на Крещатике, – и представился запоздало: – Ротмистр Куренной.

– Сколько человек в дружине?

– Около ста, ваше превосходительство, – ответил Никита и почувствовал, как жалко и стыдно прозвучали эти слова. Присовокупил торопливо: – И ещё конная сотня. Правда, пешая. Тоже сформированная для Северной армии. И о других войсках имеются сведения, что они собрались у городского музея с намерением пробиться на Дон, но во главе их нет начальства.

Генерал опустил голову. Куренной подумал, что сейчас он непременно откажется от этой сомнительной авантюры – пробиваться с горсткой людей из окружённого неприятелем города. Граф обернулся к стоящему позади адъютанту:

– Полковник, поезжайте в Михайловский монастырь и испросите у владыки Нестора благословение на наше рискованное предприятие.

Отлегло от сердца. Не отказал старый рыцарь обратившимся к нему людям, принял на себя нелёгкое бремя. Фёдор Артурович позвал денщика, велел собрать бельё и необходимые вещи и доставить «в штаб». Быстро собрался, блеснула у пояса золотая рукоять шашки с георгиевским темляком, надел шинель и с Великой войны запомнившуюся волчью папаху, скомандовал решительно:

– Идёмте, господа офицеры!

На моторе быстро домчали до «штаба». Со всех концов города уже слышалась беспорядочная стрельба – Петлюра вошёл в город, и кольцо сжималось всё теснее. Как только доехали до угла и повернули на Банковскую улицу, автомобиль начали обстреливать из домов и из-за домов, а на середине улицы громыхнуло что-то вроде залпа, но, несмотря на близкое расстояние – все пули пролетели мимо. Прибыв на место, Граф немедленно устроил краткое совещание в помещении гостиницы.

– Выбраться из города, уже со всех сторон занимаемого противником, будет нелегко, – говорил он, постукивая пальцами, по разложенной карте. – Но при некоторой энергии можно попытаться. Нужно пробиться и выйти к Днепру. Но организованно. Если противник увидит организованное войско, готовое вступить в бой, то он, вероятно, согласится пропустить без сопротивления и кровопролития все добровольческие дружины на Дон. Расчёта задерживать нас в Киеве у Петлюры быть не может.

В это время прибыл полковник Пантелеев, кавалергард, адъютант Келлера и племянник бывшего председателя Думы Родзянко. Он приехал не один. С ним в помещение «штаба» вошёл сам владыка Нестор. Офицеры почтительно поднялись и расступились. Встревоженный епископ благословил их и подошёл прямо к генералу, заговорил, заметно волнуясь:

– Фёдор Артурович, я умоляю вас отказаться от этой безнадёжной затеи! Киев окружён петлюровцами! Выхода из города нет!

– Положение Киева мне известно, – отозвался Граф негромко.

Владыка подошёл совсем вплотную к нему, взял за руку, спросил, глядя с болью:

– На что же вы рассчитываете? Поберегите себя и своих офицеров для России!

– Офицеры не желают сдаваться, а хотят бороться до конца. Я понимаю их. Если хоть один шанс пробиться есть, он должен быть использован.

– Это безумие!

– Возможно. Но я не «пан гетман», чтобы бросить своих людей на произвол судьбы. Что бы ни было, я останусь с ними. И поведу их. А там – как Господь даст! – старый воин опустился на одно колено, склонил красивую голову. – Благословите!

Владыка Нестор торопливо поднял его, благословил, сказал с горестным вздохом:

– Ни одно благословение не было мне давать столь тяжко… Сохрани Господь, Фёдор Артурович, вас и ваших людей на избранном вами пути!

С выражением глубокой скорби на лице, тая слёзы в печальных глазах, епископ ещё раз благословил офицеров и покинул «штаб».

– А теперь, господа, выдвигаемся, – скомандовал Граф.

В вестибюле гостиницы выстроились немногочисленные офицеры. Ротмистр заметил, что число их уменьшилось за время его отсутствия.

– В ружьё! – прозвучала громкая команда генерала.

Стали строиться кое-как. Ни единого начальника, который повторил бы команду своему взводу. Ни порядка, ни дисциплины. А у многих и оружия – нет. Прежде не обращал Никита на эту вопиющую неподготовленность внимания, а теперь – словно глазами Графа смотрел – и готов был со стыда сгореть за каждого. Конный отряд выглядел лучше, но и он не годился никуда. Отдал ему Фёдор Артурович приказ выслать авангард в цепочку: замялись на месте и, не зная, как исполнить. Пришлось генералу самому выслать дозорных, самому организовать движение по улице…

Когда приблизились к Думе, от дозоров донесся крик:

– Петлюровцы идут!

И сразу смялись передние ряды, бросились назад, сбились в кучу – позор!

– Свернуть в переулок!

Догадался Никита, что хочет Граф избежать неприятной встречи и в обход добраться до музея, где должны были находиться другие офицерские дружины.

Не успели и нескольких шагов пройти, как раздалось несколько выстрелов. И снова замешательство. И кинулись в разные стороны, перетрусив. Заходилось сердце от гнева и стыда, а рядом с генералом уже не больше пятидесяти человек осталось. Небольшой стычки с петлюровцами избежать всё же не удалось, отбросили их, но уже мало кого ободрила эта победа. И вздохнул Фёдор Артурович безнадежно, оглядывая тающие силы свои:

– Бывают такие победители, которые очень похожи на побежденных…

Но двинулись дальше, переулками петляя. Обратного хода – нет. Прошли ещё немного – и упёрлись в петлюровцев. Те стеной сплошной растянулись от дома до дома и двигались на маленький отряд.

– Всё, заворачивай оглобли, – приказал Граф.

С готовностью завернули, поспешили обратно, отойдя, остановились, окружённые, как загнанные волки, на Софийской площади. Уже стемнело в городе. Келлер снял папаху, помолчал и произнёс глухо:

– Господа, должен вам сказать, что дело наше проиграно, расходитесь по домам, кто куда может.

Площадь похожа была на яму: все улицы проходили поверху. И с них поливали отряд из пулемётов и ружей. В стене была вделана лестница и, оценив обстановку, Граф распорядился:

– Надо штурмовать эту лестницу каменную, чтобы выбить тех, кто нас там обстреливает.

К лестнице бросились юнкера – Родя Марлинский и Кока Куренной. Взвились вдвоём по ней под свинцовым дождём. Вдохновлённые их примером, и остальные ринулись следом. Увидев поднимающихся добровольцев, петлюровцы отступили.