Держи меня крепче - Сьюзен Льюис

Шарлотта сделала глубокий вдох, похожий на всхлип.

– Неужели вы считаете, что такое возможно? – прошептала она, прижимая руки ко рту. – Неужели у меня есть крохотный шанс снова заполучить себе Хло?

Энтони строго посмотрел ей в глаза.

– Повторяю еще раз! Это – наша цель! Удастся ли нам добиться ее или нет – это уже другой вопрос. В любом судебном процессе задействовано множество самых разнообразных составляющих, иногда взаимоисключающих друг друга. Да вам и ни к чему знать об их существовании! Но мы должны преодолеть все барьеры! Пока их не так уж и много, во всяком случае таких, которые бы представлялись мне непреодолимыми. Надеюсь, это звучит не слишком самонадеянно!

Шарлотта закрыла лицо руками и стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, сидя на диване.

– Простите меня! – заговорила она наконец срывающимся от волнения голосом. – Я даже не знаю, что вам сказать! Сегодня утром я проснулась в тюремной камере, и это было ужасно. И вот я уже здесь, в доме вашей сестры, и вы рядом… и вы говорите мне… и все равно я ничего не понимаю! Зачем! Зачем такому важному человеку, как вы, связываться с преступницей? С такой особой, как я? И это после всего того, что я сделала…

Энтони подошел к дивану, на котором сидела Шарлотта, и рывком поставил ее на ноги.

– Вот я и говорю! – бросил он с откровенной иронией в голосе. – Знали бы вы только, с какого рода особами мне приходится иметь дело в силу своих профессиональных обязанностей! А потому перестаньте себя накручивать, воображая, что вы – какое-то исчадие ада. Или вы уже забыли всех тех, с кем общались еще сегодня утром? Вот о них вам надо помнить и их надо бояться. Это правда! Вам понятно, о чем я толкую?

Шарлотта издала короткий смешок и слегка склонила голову, боясь встречаться глазами с Энтони.

– Все правильно! В тюрьме я находилась под особой защитой со стороны государства во избежание самосуда со стороны некоторых из этих женщин. Ведь среди них были те, с которыми я сталкивалась раньше по работе, тоже в силу своих профессиональных обязанностей. Некоторым из них я, в прямом смысле этого слова, перешла дорожку: способствовала лишению их материнских прав и все такое прочее. Такие обиды легко не забываются.

– То есть, думаете, нам грозит преследование не только со стороны журналистов?

Шарлотта снова рассмеялась, старательно избегая его взгляда.

– И все же не понимаю, зачем это делаете! Вы же совсем не знаете меня.

Взгляд Энтони, который неотрывно изучал ее, стал еще более проникновенным и задушевным.

– Вас хорошо знает Мэгги. Она любит вас и полностью доверяет. А потому гарантий с ее стороны мне вполне достаточно.

Шарлотта сглотнула подступивший к горлу ком и опустила голову.

– Если вы помните, – продолжил Энтони, – я пытался узнать вас получше до того, как вы уехали из страны. Теперь я понимаю, почему вы категорически не пошли на контакт со мной. Вы уже в это время прятали у себя дома ребенка, которого повсюду разыскивала полиция. Я прав?

Шарлотта неловко кивнула головой в знак согласия.

– Да, это так. Хло сидела у себя в комнате тихо, как мышка. Она вообще такая послушная девочка! Если ей скажешь не шуметь, она не проронит ни звука. Она совсем не похожа на других детей ее возраста. Никаких капризов или непослушания. Все это из нее просто начисто выбили родители: мать избивала, отец издевался. Но мы попытались все вместе поднять ей дух, заставить ее снова смеяться, радоваться…

– И каковы успехи?

– Представьте себе, успехи были, и очень существенные. Что лишний раз доказывает, как это важно для такого ребенка, как она, с искалеченной психикой, попасть в среду нормальных людей, которым она к тому же доверяет. Хло доверяет мне, она доверяет моей матери… Во всяком случае доверяла, пока все это не случилось. Мне сейчас даже трудно представить, о чем она думает, какие мысли бороздят ее крохотную головку. Наверное, она сейчас в страшной панике, всего боится. Я хочу спросить Томи, знает ли он хоть что-то о Хло, но боюсь и его поставить в неловкое положение.

– Напоминаю вам! Одно из условий вашего освобождения под залог – никаких контактов с девочкой. Как вы считаете, вы сможете выполнить это условие?

Шарлотта представила себе весь ужас своего пребывания в Уэлворте. А на другой чаше весов – страстное желание снова увидеть Хло и обнять ее.

– У меня просто нет иного выбора, как только смириться и подчиниться, – тихо обронила Шарлотта. – Но с другой стороны, а что плохого в том, что я хочу знать, что девочке сейчас хорошо, что с ней все в порядке?

– Ничего плохого! Согласен с вами. Но закон трактует сложившуюся ситуацию несколько под другим углом, а закон есть закон.

Шарлотта кивнула.

– Я еще сама не до конца знаю все условия моего освобождения, – сменила она тему разговора. – Вот электронный браслет для наружного наблюдения. А что еще?

– Вы должны ежедневно в час дня отмечаться в полиции. Для вас также вводится своеобразный комендантский час: с девяти вечера до восьми утра вы обязаны находиться в пределах своего дома и не покидать жилья. У вас также изъяли все ваши деньги, но думаю, вы уже в курсе этого.

– Ах! – мрачно воскликнула она. – Если бы за деньги можно было вернуть Хло, я бы отдала им их все без остатка. И навсегда! Оставила бы себе самые крохи, чтобы рассчитаться по налогам.

Энтони улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

– К разговору о налогах мы еще вернемся, но попозже. А пока вынужден откланяться. Мне пора! Сегодня вечером я должен быть в Лондоне и…

Энтони замолчал, так как дверь отворилась и в проем просунулась голова Мэгги.

– Простите, что прерываю ваш разговор, но Ким собирается уезжать. Хочет попрощаться с вами и перекинуться еще парой слов по делу.

– Идем! – подхватился со своего места Энтони и, пропустив Шарлотту вперед, вместе с ней вернулся на кухню.

Ким сидела за столом, перед ней стоял открытый ноутбук. Габби и Томи сгрудились вокруг нее.

– Мы сейчас работаем над текстом заявления Шарлотты, которое хотим разместить на ее страничке в Фейсбуке, – пояснила она подошедшим к ним Шарлотте и Энтони. – Заявление должно быть кратким и по существу. Никаких лишних сантиментов.

– Но мы полагаем, что очень важно, – перебила ее Габби, – чтобы народ смог прочитать в Интернете, что Гэврил Альбеску не был родным отцом Шарлотты.

И зачем Энтони знать всю эту грязь, мелькнуло у Шарлотты. Для чего ему нужны все эти ужасные факты двадцатипятилетней давности?

– Если это так, – ответил он, – то все правильно! Нужно незамедлительно оповестить об этом всех пользователей социальных сетей.

Воодушевленная полученной от Энтони одобрительной оценкой, Габби продолжила:

– У нас тут только возник небольшой спор, указывать ли имя твоего настоящего отца или нет. Томи считает, что решать должна ты сама! – обратилась она к Шарлотте.