Тень королевы, или Слеза богини - Карина Тихонова

— Миллион! — ахнула я.

Верховский с презрением посмотрел на меня.

— Да один камень, без легенды, стоит больше! А обломок короны Зенобии вообще бесценен! Десять миллионов — это стартовая цена на нормальном аукционе! Тем более, что вся история камня зафиксирована документально! Юрка просто не хотел головной боли…

Его голос треснул. Я молчала. Что я могла сказать?

— В общем, — продолжал Алик через минуту, — план у них был такой. Эдик нашел покупателя за границей. Богатого человека, который готов был заплатить пять миллионов. Эдик со Славкой договорились собрать миллион самостоятельно и выкупить камень у Юрки. А потом Славка должен был вывезти бриллиант за границу.

— Каким образом? — спросила я.

— Не знаю. Возможно, с театральным реквизитом. А что? Актер едет по приглашению в Англию. Все бумаги в порядке, приглашение лестное. Таможенники радостно интересуются, кого играть будет. Ах, Гамлета! Знаем, читали… А это что? Реквизит? Мечи, пояса. Перчатки, украшения… А это что за обломок? Да фигня, просто антураж! Конечно, антураж! Разве настоящие драгоценности бывают такие огромные? Верно, не бывают! Ну, успехов вам!

Алик пожал плечами и откашлялся.

— Возможно, так. Возможно, по-другому. Он мне не докладывал.

— А как ты узнал, что это он убил?

— А я и не знал! — с горечью ответил Алик. — Я, как только услышал, что Юрку убили, кинулся к Эдику. Взял его за горло, пытался узнать, кто покупатель.

— Сказал?

— Нет, — угрюмо ответил Алик. — Не сказал. Мы договор заключили.

— Какой?

— Я найду камень и отдам ему вместе со всеми документами. А он мне скажет, кто убил. Ясно же, что убил тот, кто знал про бриллиант. А знали только мы трое: я, Эдик и покупатель.

— Почему ты не заподозрил Эдика? Потому что он твой брат?

— Нет, — отрезал Алик. — Не поэтому. По поводу братца у меня иллюзий нет. Просто Эдик скорей бы отравил, чем зарезал. Он крови боится до судорог, а Юрку ножом ударили. Эдик бы так не смог.

Он посмотрел на меня и усмехнулся.

— А тут еще ты под руку подвернулась… Чего ты в институт явилась?

— Сама не знаю, — сказала я. — Наверное потому, что видела, как его убили. Я крестик потеряла, отправилась его искать. И все увидела. Хочешь знать, как это было?

Алик немного помолчал.

— Нет, — ответил он наконец, — не рассказывай. Мне и так плохо. Идиот!

Он скрипнул зубами и с силой ударился головой об стену.

— Как я мог так купиться?

— Ты в институт за ключами приезжал?

— Да. Я знал, где Юрка держит запасную связку.

— Зачем ты в квартиру пришел?

— Я помнил, где у Юрки тайник, — ответил Алик. — Мы его в детстве вместе придумали. Надеялся, что камень там. Я ведь не знал, что это за драгоценность. Только когда рисунок увидел — догадался.

— Ты не знал? — поразилась я. — Юра тебе не показал?

— Он сказал, что эта вещь приносит несчастье. Сказал, что будет лучше, если я останусь в стороне. Просто сведу его с Эдиком. И все. Откровенничать не стал. А я не расспрашивал.

— Как ты тут оказался? — спросила я.

— Славка вчера позвонил мне на работу. Просил срочно приехать в «Отрадный». Сказал, что у него есть информация о Юркиной смерти.

Он замолчал.

— И ты приехал.

— Конечно! Примчался, а не приехал! И получил хорошую порцию наркотика.

— Значит, вчера вечером, когда я сюда приехала, ты был уже в доме?

— В доме. Лежал в какой-то комнате. Ящиком меня накрыли — и все.

Я вспомнила длинные деревянные ящики, стоявшие под окном, и невольно рассмеялась.

— Ты чего? — не понял Алик.

— Ничего. Не обращай внимания.

— Теперь твоя очередь. Рассказывай.

— Что?

— Все!

Я опустила голову ниже, поискала место похолодней, но мне это уже не помогло. Я могу работать батареей. Вся стена горячая только потому, что я к ней прислонилась. А пол холодный. Странно, ногам холодно, а голове горячо. Оказывается, так бывает…

— Ира!

— Потом, — ответила я невнятно и закрыла глаза. — Отдохну немного…

— Ира!!

Меня поглотил водоворот и утащил в необитаемый мир за серой рваной пленкой.

Последующие дни я помнила смутно. Сознание все чаще поглощала серая рваная пелена, но голос Верховского упорно вытаскивал меня обратно. Он тормошил меня, не давал успокоиться, прилечь, заснуть. Орал в ухо, рассказывал какие-то истории, заставлял смеяться, отвечать, петь песни, просто тряс за плечо свободной рукой.

Иногда я приходила в себя оттого, что на моих губах оказывался влажный платок. Верховский заставлял меня глотать противную мутную воду, пахнувшую хлоркой, а меня тошнило и чуть не выворачивало наизнанку от одного ее запаха.

Он заставлял меня разговаривать с ним, хотя разговаривать мне хотелось все меньше и меньше.

Мне хотелось, чтобы меня оставили в том мире, куда я уходила.

Мне хотелось досмотреть картинку, от которой меня все время отрывал назойливый голос Верховского.

Я брела по раскаленному песку. Между ногами изредка проскальзывали маленькие ящерицы. Впереди дорогу мне преграждал высоченный горный хребет.

Я дала себе слово дойти до основания горы и только там лечь и отдохнуть.

Дошла и со вздохом облегчения упала на горячий песок. Пот лил с меня градом, в ушах звенело. Я подумала, что, наверное, ужасно пахну, но сил устыдиться этого уже не было.

Я устала. Я хочу отдохнуть.

Почему-то всегда именно в этот момент в мои сны врывался голос Верховского, назойливый, как наш телефонный звонок.

Он что-то орал мне прямо в ухо, заставлял вставать, идти дальше, петь песню, отвечать на какие-то вопросы…

Невыносимый человек.

Иногда меня сопровождали люди, лица которых казались смутно знакомыми. Словно я видела их раньше, в другой, прошлой жизни. Худой парень с удивительно белой кожей, покрытой веснушками. И как он умудрился сохранить здесь такую белую кожу?

Он смотрел на меня внимательным, пристальным взглядом и говорил кому-то:

— Оставь ее. Поскорее отмучается.

И этот, другой, рычал в ответ:

— Мразь!

Изредка показывалась какая-то женщина в строгом брючном костюме на каблуках. И как она может ходить здесь на таких каблуках? Неудобно же…

Женщина клала руку мне на лоб, зачем-то поворачивала мою голову, заглядывала в глаза.