Горячий снег - Юрий Бондарев

К полуночи в полосе армии бои постепенно прекратились везде.

В этот час Бессонов с недоверием к затишью, но и несколькоудовлетворенный донесениями о действиях 305-й дивизии, прорубившей коридор кполку Черепанова, сидел в своем блиндаже и утомленно выслушивал доклад обобстановке заместителя начальника оперативного отдела майора Гладилина. Докладбыл деловито сух; Бессонов ни разу не перебил его. От нервного перенапряженияприступами болела нога, особенно после того, как он на высоте Деева упал втраншее, неудобно подвернув ступню, при огневом налете шестиствольныхминометов. От этих приступов сухое лицо Бессонова стало еще суше, осунулось,посерело; временами его бросало в знойкий пот, и он вытирал его с шеи, с висковносовым платком, избегая неотступного внимания майора Божичко, давнозаметившего, что с командующим не очень ладно.

– Не ясно, майор, - выслушав доклад, сказал Бессонов иразогнул под столом ногу, находя для нее удобное положение.

Замечание "не ясно" относилось не к докладу, не к сложившейсяв корпусах обстановке, но Гладилин поджарой своей фигурой, нестроевой выправкойтихого, уравновешенного, пожилого человека, привыкшего докладывать объективныеданные по возможности без эмоций, выразил секундное замешательство, точно забылотметить существенное, то, чего не имел права не отметить.

– Простите, товарищ командующий, не понял. - Высокийлоб Гладилина стал нежно-розовым, заметнее забелела сахарная седина аккуратно игладко зачесанных назад волос.

– Вчера ночью, - договорил Бессонов своим скрипучимголосом, - они ни на час не прекращали действий. Сегодня, введя резерв, понашим данным, и даже удобный плацдарм захватив, затихли. Не кажется ли это вамалогичным, майор? Непоследовательным, так сказать?

– Думаю, что это связано с действиями наших соседей наСреднем Дону, товарищ командующий. С действиями Юго-Западного и Воронежскогофронтов. Правда, начало их наступления сегодня не было очень успешным, но такили иначе…

– Возможно, - перебил Бессонов.

После целых суток успешного натиска немцев, торопливогонаращивания удара - их спешка к цели чувствовалась - немцы, конечно,приостановили атаки в полосе армии не из-за наступления ночи, не из-за перерывана горячий кофе с галетами для проголодавшихся танкистов, не из-за насморка,подхваченного командующим ударной группой генералом Готом на своем КП (Бессоновусмехнулся, подумав об этом), а из-за причин, несомненно, других,непредопределенных, весомо-существенных, новых. И как это было ни рискованно,он склонялся к мысли, что противник, введя в действие главный резерв на правомфланге его армии и продвинувшись здесь на несколько километров, к ночи исчерпалсвои возможности. От этой же новой реальности зависело время обусловленного скомандующим фронтом контрудара, который наносить надо было не позже и не раньше- в тот момент, когда явными становились признаки использованности всехрезервов противника, усталости наступления.

Но многое окончательно могло проясниться лишь в течениеближайших часов, возможно, ближе к утру: начнут немцы снова или не начнут? И небудет ли вторичный натиск в непоследовательной торопливости к цели направлен полевому флангу армии, где днем немецкой танковой группе удалось сбить боевоеохранение, а к вечеру выйти к южному берегу и также вклиниться в нашу оборону?Однако в перемену направления главного удара Бессонов интуитивно не верил,кроме того, не поступило никаких данных о перегруппировке сил противника противлевого крыла армии. Где же истина во всем этом? Где твердая истина?

– Товарищ командующий, вы просили чай. Извините,сколько ложек сахару?

– Да… Две ложки. Благодарю.

Майор Божичко налил из вскипяченного на железной печкечайника полную кружку дымящегося чая, распространяя запах заварки; подумав,насыпал три ложки сахару, поставил кружку на стол перед Бессоновым.

А вокруг в блиндаже голоса связистов то порхали сквозняковымшорохом стрекоз, вызывая триста пятую, танковый полк Хохлова, отдельнуюартиллерийскую бригаду, то по-мышиному шуршали в душно-теплом, нагретом сыромвоздухе, повторяя вслух последние телефонограммы из дивизий, из корпусов опотерях, о подбитых танках, о пополнении боеприпасами; и покачивалось наобгоревших фитилях пламя в четырех ярких лампах, до видимости морщин обливаясветом землистые, бессонные лица офицеров-операторов, склонившихся над картой,серебристые волосы, высокий лоб Гладилина, тоже не отрывавшегося от карты настоле, округлую спину старшины-радиста в углу, стоявшего с чайником Божичко.

Но это было чуть в стороне от восприятия Бессонова, хотя онслышал и видел все, что делалось в блиндаже, рассеянно помешивая ложечкой вкружке.

"Так что же, выдохлись и затихли? - думал Бессонов,глядя перед собой в ярчайшее сияние ламповых огней. - Или еще не исчерпано уних, и снова начнут?" Нет, точного ответа не могло быть, а он знал, чтоесли немцы не использовали весь резерв и завтра, то есть утром, начнут новоенаступление против правого крыла армии, здесь, на плацдарме, в полосе дивизииДеева, то он вынужден будет ввести в дело последние средства - иначе невыстоять, - бригады танкового и механизированного корпусов, приданные длянаступления из резерва Ставки, прибывавшие и уже сосредоточиваемые в десяти -пятнадцати километрах за передовой. В результате распылятся подвижные силы,предназначенные для контрудара, - распылив их, он нанесет ответный удар нетугим кулаком, но растопыренными пальцами, что никогда еще не приносило успеха,хоть делалось не раз. Так на его памяти командира корпуса было прошлой осеньюпод Москвой, когда под нажимом танков Гудериана суматошно раздергали по частямцелый Резервный фронт, затыкая бреши, но так и не сдержав натиска.

Бессонов вынул горячую ложечку из кружки с круто завареннымчаем, спросил:

– Когда будет наконец связь со штабом фронта? Гденачальник связи?

– По всей видимости, товарищ командующий, - ответилмайор Гладилин, - танковый корпус при выдвижении в темноте на рубежи повалилшесты… Исправлена будет с минуты на минуту. Начальник связи давно выехал налинию.

– Меня не интересуют причины повреждения. Мне нужнасвязь!

Бессонов потрогал кружку - горяча ли, отпил несколькоглотков (густой этот чай имел все-таки привкус жести и, кажется, пороха) и,отставив кружку, обтер носовым платком сразу выступившую испарину на висках ишее. Весь выжатый этими сутками, бесконечными сообщениями с КП армии,донесениями из корпусов, заботами о расширении узкого коридора, пробиваемогосилами 305-й дивизии к окруженному полку Черепанова, Бессонов не переставалчувствовать жжение в ноге; нога отяжелела, мешающе распухла, и тогда, чтобыотвлечься от боли, забыть ее тревожные сигналы, он почему-то вспоминал, какнесколько месяцев назад в таких случаях помогало ему в госпитале одно -неуемное курение. Курить же ему после операции настрого запретили, нарушениезапрета было равносильно добровольной отдаче ноги под нож хирурга; да, его предупредилив госпитале, что при слабом пульсе сосудов на правой ноге многолетняя привычкастановилась теперь для него гибельной. Но сейчас при воспоминании обуспокаивающем и всегда так возбуждавшем его раньше никотине Бессонов вновьпоглядел на голубовато-снежную пленительную пачку "Казбека": забытыекем-то - начальником разведки или Весниным, - папиросы, лежащие на столе, ккоторым при нем, некурящем командующем, никто не прикасался.