За секунду до выстрела - Николай Чергинец

— Конечно, я даже начальнику управления доложил.

— Ну, и что он сказал?

— «Славин дождется, что скоро его собственную жену ограбят», — Ремин снова рассмеялся и уже от себя добавил: — Так что, на всякий случай, предупреди Маргариту Ивановну, пусть по ночам без мужа или хотя бы другого мужчины не ходит.

— Ну, моя жена по ночам никуда не ходит, не то что твоя, — поддел Ремина Славин, который знал, что тот очень ревнивый.

Ремин клюнул:

— А что моя? Ты что, видел ее где-нибудь ночью?

— Мне кажется, что ее и сейчас дома нет.

Это для Ремина было уж слишком. Он торопливо закончил разговор и положил трубку.

Славин улыбнулся, представив себе, как в эту минуту Ремин лихорадочно натягивает на себя шинель и сбивчиво объясняет товарищам, что отлучается на полчасика домой, чтобы перекусить.

«Ничего, — думал Славин, — будет знать, как других задевать». И он начал набрасывать, какие еще мероприятия необходимо включить в план по розыску опасного преступника. В этот момент тихо звякнул прямой телефон. Дежурный по райотделу доложил:

— Товарищ майор! Тут привезли водителя такси, который говорит, что он возил похожего на интересующего нас человека.

— Где он? — встрепенулся Славин.

— Здесь, его привез Ладутько, которого я направлял в таксопарк.

— Пусть приведет его ко мне!

В кабинет вошел среднего роста мужчина. Славин пригласил его присесть и спросил:

— Как вас зовут?

— Иван Сергеевич Кошеленко, водитель такси...

— Иван Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как попал к вам в машину человек, о котором вас уже спрашивали?

— Что тут рассказывать? Я в половине второго ночи высадил двух пассажиров — мужчину и женщину, и подъехал к стоянке. Там уже стояли две машины. Через некоторое время к первой машине подошла женщина с парнем лет шестнадцати, и они уехали. Ровно в два часа — это я знаю точно, потому что посмотрел на часы — к другой машине подошла парочка. Они сели на заднее сиденье и тоже уехали. Я остался один. Только подумал, что теперь наступает мой черед, как сквозь пелену снега в свете фонаря увидел, что к машине бежит мужчина. А я одиноких мужчин ночью на заднем сиденье возить не люблю, еще, чего доброго, врежет по моему чердаку так, что и ставни закроешь навеки. Я взял и закрыл на кнопку правую заднюю дверь, он как раз с той стороны приближался. Подбежал он и, конечно, сразу же схватился за ручку задней двери, но она оказалась запертой. Тогда он открыл переднюю дверку и спросил: «Свободен?» — «Да», — говорю я. «Подбрось меня, друг, на улицу Чернышевского».

Я завел двигатель, и мы поехали. Пригляделся я к нему, а у него на коленях лежит шуба женская, а сверху дамская сумка.

— А почему вы решили, что шуба у него была женская? — спросил Славин.

— Она была в полосочку, так что, товарищ начальник, я не ошибаюсь, шуба была точно женской. Когда выехали к центру города, я как бы между прочим спросил: «Куда это вы так торопитесь, бегом бежали?»

Он ответил: «Домой тороплюсь, там сын трехлетний остался один, может проснуться и испугаться. Жену в роддом отвез. Ее положили, а одежду, видишь, отдали, сказали домой забрать».

Я тогда сразу же подумал: «Не врет он? Ведь в районе той стоянки, где он меня нашел, никакого роддома нет, да если и верить ему, то где тогда обувь жены? Зачем она с собой сумку брала, если в родильный дом ехала?» Но я понял, что своими вопросами могу его насторожить. Когда подъехали к улице Чернышевского, он сказал мне остановиться. Я затормозил, он рассчитался и через пустырь, не торопясь, пошел к домам, стоявшим слева от улицы Якуба Коласа. И опять я удивился: говорил, что домой торопится к ребенку, а тут так далеко от дома из машины вышел, почему он не подъехал на машине прямо к своему дому?

— Как он выглядел?

— Высокий, не менее ста восьмидесяти сантиметров, худощавый, брови густые, маленькие усики. Когда он рассчитывался, я зажег в салоне свет и обратил внимание, что у него под правым глазом небольшой шрам.

— А какой у него цвет глаз?

Кошеленко задумался, а затем отрицательно покачал головой:

— Не помню, просто не заметил.

— Какого он был примерно возраста?

— Лет сорок на вид... уже немолодой.

— Вы узнали бы, если бы его вам показали?

— Да, узнал бы!

Майор обратился к Ладутько:

— Проводите, пожалуйста, товарища Кошеленко к следователю, пусть допросит его. — И майор протянул руку Кошеленко: — Иван Сергеевич, когда мы договоримся со специалистами, мы еще разок побеспокоим вас, чтобы попробовать нарисовать его портрет.

— Я не возражаю.

— И еще, если встретите этого человека, постарайтесь сообщить первому же повстречавшемуся работнику милиции или позвоните по ноль-два.

— Я понимаю, обязательно сообщу.

После того как Ладутько и водитель вышли, Славин подошел к противоположной стене и отодвинул матерчатую занавеску. Там была большая карта района. Владимир Михайлович булавочной иголкой прикрепил маленький красный флажок. На карте стало семь таких кружков, они обозначали места совершения нападений.

Работа по розыску квартиранта Ермоловой и его дружков шла медленно. Мочалов, Новиков, а также Подрезов, которого Лисицын прикрепил к оперативной группе, никак не могли напасть на их след. Дело осложнялось еще и тем, что квартирант Ермоловой — Красин Олег Викторович — на самом деле не имел в личном пользовании «Москвича», по крайней мере, по данным Госавтоинспекции за ним она не числилась.

Ермолова продолжала утверждать, что автомашина у Красина была и постоянно стояла у подъезда. Обязанности между членами оперативной группы разделились так: Подрезов держал связь с гродненскими коллегами и органами милиции других областей; Мочалов разыскивал Красина по месту жительства и устанавливал его родственников; Новиков — по месту работы Красина. Оперативные работники вечером собирались вместе и обменивались добытой за день информацией. Два раза в неделю их заслушивал майор Славин.

Был понедельник. В этот день Мочалов поставил перед собой задачу закончить опрос жителей соседнего дома. Работа неблагодарная — побывать в каждой квартире и поговорить обязательно с каждым жильцом. Если же кого-либо нет в момент посещения, то надо идти в эту квартиру снова. И так бывает по нескольку раз. Дом был четырехэтажный с четырьмя подъездами. «Итого шестьдесят четыре квартиры», — прикидывал Мочалов. Он подошел к первой квартире и, не найдя кнопки звонка, постучал. Дверь открыла старушка. Мочалов представился и попросил разрешения войти. Старушка проживала одна в однокомнатной квартире. Ничего нового сообщить она не смогла. Мочалов постучал в дверь второй квартиры. Открыл высокий, с аккуратной бородкой мужчина. Беседа с ним тоже ничего не дала, и старший лейтенант направился в следующую квартиру...