Центумвир - Александра Лимова

Я смотрела в его глаза и видела печати Каина. Уходящие в смрад по моим венам и тоже дарующие оттиск на склепе внутри с высеченными словами, что самое логичное решение – не синоним правильного выбора.

– Уходи. – Затянулся, выдыхая дым в сторону и снова посмотрев на портрет бабушки.

Жадные глотки вина, тихий скулеж сквозь безумный смех. Абсолютное осознание, что очень зря слезла с подоконника. И не надо было рассчитывать, как бы половчее: шагнуть или головой вниз. Не надо. Как получится, лишь бы побыстрее. Вихрем и бурей внутри подняты гниющие останки запорошившие разум, смеющиеся в ушах, шепчущие, что в эту буднюю ночь трасса до города пустынна, а на мерине летние колеса…

Я не знаю, чем бы закончилась эта ночь если бы я не заметила краткий взгляд брата на шапку. Очень краткий. Он знает, что я не люблю шапки, что отмазываюсь тем, что есть капюшон и чтобы пару секунд добежать до машины совсем не нужно портить укладку. Он знает, ругается всегда… Он знает, что не люблю короткие стрижки и никогда не постригусь…

Он знает, почему именно я убрала волосы.

Холод и мрак в венах.

Он знает.

Слабая надежда, что печать на себя нанес зря. И мое хриплое и жадное:

– Почему ты не явился на подтверждение сегодня утром?

– Был занят. – Затянулся и стряхнул пепел за ограду. Глоток виски и напряженный взгляд в сторону. Мой скрип зубов. Прикрыл глаза, качая головой и почти шепотом. – разводился и отправлял бывшую жену в другой город. – Сглотнул, не глядя на помертвевшую меня. Помертвевшую…  – Есть такой субъект по кличке Конь. Был, точнее. Этот Конь рыл под Истомина около года. У него был конфликт с ним. Конь стал пробивать всех, у кого были терки с Яром. Чтобы ударить вместе и разом. Нашли Олега понывшего, как Истоминские зачищали территорию. Стали рыть сильнее. Тут есть что-то вроде управляющего из соседним с Истоминым отдела. Зовут Саид. Саид с Яром балуются уводом денег с отдела Саида. Но это еще доказать надо. И тогда Конь вышел на меня. Как только это случилось, я сообщил Яру и мы с ним пришли ко мнению, что нужно вести переговоры, мониторя ситуацию. Все шло по плану, я играл роль сомневающегося, когда они предлагали варианты. Потом Коню надоело и он решил ударить. Просто решил, но когда, неизвестно. Истомин позвонил мне тем вечером, сообщил, что скоро начнутся выкидоны Коня, нужно экстренно прорешивать вопросы с работой за неделю, а не как планировали за месяц, потому что в следующую субботу вылет в Данию. Я был дома. Начал обзванивать сотрудников и говорить, чтобы срочно ехали в офис, что, возможно, сутками не будем появляться дома. Леська была рядом. – Усмехнулся, качая головой. – Я сказал ей, что поездка переносится с января на субботу. У меня мозг коротило от того, сколько всего надо сделать, а она с вопросами полезла. Ты же знаешь, что она эмоциональна, сейчас вообще очень... Прилипла, что да как. Мне тридцать восемь человек надо обзвонить, параллельно скачать с домашних ноутов инфу и ключи, она под руку лезла. Спрашивала, какого хуя происходит. Висла на мне. Сказал, чтобы не приставала, что вылетаем в Данию в следующую субботу и если ей делать нечего, пусть идет собирать чемоданы. Она спросила что происходит. Рявкнул на нее. Там в моей отповеди было что-то про проблемы, я не помню, у меня голова кипела от объема того, что необходимо сделать за семь дней, а не за двадцать семь. Уехал. – Хмыкнул, отпил виски, затянулся и продолжил. – Не знал, что она тоже уехала. Время уже под утро было, когда она приземлилась в нашем городе и фактически сразу ее снял Олег. Позвонивший, сообщивший мне об этом и порекомендовавший переговорить с Кононовым, чьи люди уже стояли на парковке офиса. Обсудить с ними то, как сильно я хочу получить посылкой своего сына через пару дней, а если хоть слово сейчас скажу Истомину и его людям, то посылка начнет оформляться немедленно. Я сказал Коню, что заложу Истомина, только если позвоню Вадиму и смогу убедиться, что моя сестра улетела.  Пошли навстречу. Сказал им о доменном, что начну собирать документы, по которым будет подтверждено присутствие Истомина в чужом кругу, и к моменту подтверждения перед старшими я все приготовлю, мне для этого нужно отправиться в свой город. Сопровождение, джет и я в городе. Истомин убил Коня и шакалы лошадиные слегка растерялись, что дало мне возможность, так скажем, сбежать. Найти Олега. Лесю. И заняться разводом и отправкой моей жены под чужим именем в другой город. А потом я узнал, что ты не улетела. Что ты едва не попала под Коня, что убили Немца. Ты знаешь, мелочь, я так и не понял, нет в памяти момента как я очутился на крыше высотки. То есть, я помню, что было до, а потом сорок минут из жизни выпали, очнулся, только когда парапет перелезал… Руки не разжал, потому что мне сына поднимать. Понимаю, что не растить, она не даст, и это нормально с учетом контекста, но поднять его нужно.

– Почему ты Яру не сказал? – ледяными губами, с отчаянием глядя на его невесело улыбнувшийся профиль. Прикрывший глаза и глубоко затянувшийся.

– Потому что его закрыли до полного разбирательства. Его и его людей. Буквально закрыли, никаких каналов связи, неизвестность местонахождения, абсолютная информационная блокада. Кононовские сказали, что если я не подтвержу перед старшими, они кинут весть, что я продал Истомина за переход и мне за это приговор выпишут. Либо я подтверждаю и ухожу под покровительство их круга. На тот момент я уже знал, что своим согласием едва не отправил тебя в… – Илья запнулся, лицо мучительно скривилось, он протяжно сорвано выдохнул, стыдливо отводя взгляд от надгробия, – лучшем случае, просто изнасилование. В лучшем, блять… – Боль и ад в таких похожих глазах, прикрытых темными, едва заметно подрагивающими ресницами. – Я всю жизнь думал, что тебе твою жизнь ломаю. Что слишком строг и слишком требователен, что не мог тебе нормальное детство обеспечить. Потом в бизнес втянул… В этот уебищный бизнес, но у тебя так глаза горели… Мне не нравился Истомин, пока я его поближе не узнал. Я его уважаю, я ему доверяю и у тебя снова с ним глаза горели, так по особому, что на душе правда легче стало… И тут я узнаю, что человека, который клялся мне, что с тобой ничего не произойдет и сделал все для этого, ведут под казнь, а мою младшую сестру едва не убили, перехватив на трассе. Я не знаю, как мне сына растить… Я не знаю, как мне жить с этим осознанием, что я едва не убил свою сестру. Так что, Ален, пусть убьют. Заслужил, оправдания тут не нужны. Беременная жена, испугавшаяся за нашего сына. Моя сестра, едва не погибшая, какие нахуй тут оправдания…

Без меня ему было бы легче. Им обоим.

– Блять, нахуя меня родила она… – едва-едва слышный шепот моего брата в сгущающийся снегопад.

– Не убьют, Илья. Поехали домой, а то я на летней…

– Что ты сделала? – резко повернул ко мне голову, пристально глядя на мою улыбку сквозь слезы.

– На летней… Поехали, сказала. Пожалуйста…

***

Утро среды, Москва, мой бывший дом. Пустой и тихий, с которым я хотела просто попрощаться. Я ни скажу Яру ни слова, я подпишу завтра бумаги. Чувство вины. Без меня было бы легче… Я просто попрощаюсь с местом где была счастлива.