Центумвир - Александра Лимова

Повисшая тягостная тишина.

Сжираемая моим внутренним смрадом. Мне кажется, что после того, как я жадно выпила карамель и алкоголь черного рома, разгрызла ударяющий болезненным онемением в десны лед, я смогла бы после этого со снисходительной улыбкой зарыться лицом в того бомжа, умершего и пролежавшего неделю  под теплотрассой, ибо его запах – ничто, по сравнению с тем хардкором в душе. Ничто, по сравнению с творящейся некрофилией внутри являющейся порно для редчайших извращенцев. Мне так кажется. Потому что мне сложно представить, что кому-то понравится то, как сейчас в сессию БДСМ включили труп моего разлагающегося нутра, которое отымели групповухой чужих жестких и твердых убеждений. Заблуждений.

Отымели.

Поднялась с места Со стуком поставив бокал на столешницу и улыбаясь, глядя на него, ощущая как сходит с десен болезненная немота от разгрызенного льда. Мой шаг спокоен и уверен. Зашла за его кресло. Обняла его сзади. С упоением вдыхая его неповторимый аромат, всегда так добавляющей нишевой тональности его изысканному парфюму. У него очень особенный запах. Я иногда думала, что герой фильма «парфюмер», лишь раз уловив вот этот запах, замариновал бы инопришеленца не хуже той рыжеволосой красавицы, лишь бы выделить этот аромат… что при правильном подборе парфюма играет на нем невыносимо притягательно…

Почти перекрыв запах мертвячины.

Но лишь почти.

И моя отрешенная улыбка.

Положила подбородок ему на плечо. И он повел головой, так же пьянея от сплетения отторжения и тяги к знакомому, изученному. Болезненному. Изысканному. Тихо рассмеялась и протянула руку к столу через его плечо.

Взяла нож, приподняла над столешницей и уперла острием о лакированное дерево, удерживая навершие указательным пальцем и слегка покачивала, наблюдая за красивыми бликами на режущей кромке.

Он усмехнулся.

Очень медленно, чтобы не отпугнуть, повернул голову. Помедлил секунду и прикоснулся холодно полуулыбающимися губами к моему виску. Чужими губами. Холодно улыбающимися. Холодными. И с насмешкой спросившими:

– Я все же буду иметь честь стать твоим партнером в предварительных ласках с щекотками?

Нежно улыбнулась, слегка подаваясь вперед, вроде как прижимаясь грудью теснее к его спине, вроде как обнимая крепче. По факту – положив на его плечи свои руки, тянущиеся к столу. Левую кистью вверх рядом с покачивающимся ножом, на лезвии которого играли блики освещения.

Яр скрипнул зубами, неотрывно наблюдая за этим. За тем, как я со значением прикасаюсь обухом ножа к своей кисти. Пока обухом. Хмыкнула, ощущая холод металла и негромко спросила:

– Ду ю вона ноу, хау ай гот зис скарс?

Внутри него буря. Ярость сметающая все и вся, когда он смотрел как я ножом прикасаюсь к своей коже. Через его плечи. Улыбаясь и прикусывая губу.

– Я тебе все расписал. – Холодно, леденяще выцедил он. – И ты избираешь предателя? Из-за него выпилиться собралась? Он подписал меня под хуй за то, что я ему в твари податься не дал бы никогда. По его вине мертв Игорь. Конь бы тебе тоже не сказки на ночь читал. Он убил бы меня, Авель. Ради перехода в синекуры. Так кого надо вычеркивать из списка своей семьи?

Авель.

Кого вычеркнуть из списка? Да тебя, тварь.

Сука.

Втихую решившая минуснуть моего родного брата, которого нихуя не знает!

– Не смей трогать мою семью. – Повернула к нему лицо, приблизила губы к его уху и надавила себе на кисть острием. Дернулся. И окаменел от моего быстрого выстрела шепотом ему на ухо, – сразу как только Лютый вынесет приговор. Ну, или потом. Как улучу момент, в общем. – Рассмеялась, чувствуя, как напряжен. Видя, как до побеления сжата его челюсть. Рассмеялась, да. Смехом Джокера, секунду спустя твердо сжавшая рукоять и со злом вогнала нож в стол, с наслаждением слушая треск повреждаемого дерева, отстраняясь и с удовольствием глядя в его перекошенный яростью профиль, ласково произнесла, – не смейте трогать мою семью. – Пальцы с рукояти ниже. По лезвию. С нажимом. С кровавым следом из порезов. И вкрадчивым предупреждением в шепоте его профилю, наблюдающему за этим с нехорошим прищуром, – никто из вас. О последствиях ты уведомлен, Ярый.

Отстранила руку, сжимая ладонь в кулак и слушая торжествующий хохот демонов в своей крови, когда частая алая капель по столу, его брюкам, по паркету и моей футболке, а я с опьяненной улыбкой смотрела в его профиль и сжимала порезанную ладонь второй рукой у своей груди. Не чувствуя боли. Почти не чувствуя. Смотрела на него с улыбкой, потому что видела, с каким выражением в глазах он смотрит на мою кровь. Выжигающую на нем клеймо. Выжигающее предупреждение на его разуме, захлебывающемуся от ненависти.

Но.

Мое слово сказано. А эта Система, потерявшаяся в своей догматике, слишком любит ту, что разлагается. Достойная пара. Мы бы уничтожили друг друга однажды. Спасибо моему брату, расставившему все на свои места.

Я улыбалась, делая от него шаг назад, с  кровоточащей ладонью у груди. Улыбалась зло, грязно, по ублюдски и по блядски делая шаг назад и считывая с него то, как он вспарывается своими демонами в преисподней внутри него, пока смотрит на мою кровь. Отступала и улыбалась, совсем не чувствуя своих слез и так и не услышав своего тихого миллисекундного скулежа. Но он был.

– Из вас, значит... – его рассыпающийся в тысячи злобных эхо голос тотчас за этим.

И тут же развернулся со стулом, одновременно выстрелив рукой, впился в мой локоть и резко дернул на себя, вынуждая упасть ему на колени и стискивая мою порезанную руку своей ладонью, а второй рукой сдавливая мое плечо, чтобы резко осадить на себя, когда тут же попыталась протестующе приподняться. С бушующим огнем ярости в глазах, выцедил вкрадчиво: 

– Твой брат, Джокер, очень интересная личность. Легальный букмекер, меня это зацепило. Сложно быть легальным особенно в такой сфере и в наших реалиях. Разговоры по душам пару раз, и я вывел что да, это мое звено и его можно и нужно включать в цепь. Он поначалу опасался весьма, хотя снова этого не показывал, и я был очень рад, что он тормоза имеет, потому  сразу и подал его на согласование в базы, а вот потом…Потом был бешеный доход, который постоянно  прогрессивно увеличивался. И очень особое отношение к Илье со стороны начальства, уж поверь, у них и без того всегда было очень трепетное отношение к базам. Потому и ввел его туда. И когда они разглядят того, что работает бешено и с умом, то из общака инвестиции идут непрерывно и мощно. Илью разглядели, умилились и Илья срубать начал очень и очень прилично, потому что не только умеет, но и любит грамотно отыгрывать инвестиции. На сегодняшний день из всех кругов это самая эффективная база. У некоторых даже совокупность баз не приносит столько, сколько вырубает он. И вот то, что там у него в глазах зародилось и стало явным в ложе на презентации пирамиды, оно тоже нарастало. До эффекта синекуры. До того, что Марвин это увидел. А я отрезал. Сказал Илье, что пока он себя и свои амбиции по щелчку пальцев отключать не научится, я не допущу того, чтобы он вышел в линию управления, потому что там его прибьют сразу, ибо хуевертят там жестко, потому и центумы нужны, чтобы ставили систему, зная, где проеб может быть и синяки этим не пользовались, а если воспользовались, то всем встать, суд идет. Не допущу его, потому что там не увольняют, нет выхода на пенсию, нет выслуги лет. Из ада нет возврата. Илье не понравилось то, что я обрубил его повышение. Не понравилось от слова совсем. Хотя, вычислить это было трудно, но и я не баран. – Рывком оторвал мою порезанную ладонь от груди, разжимая кулак и взяв чистую салфетку с края стола. – Дай посмотрю.  Дай, я сказал! Швы не нужны. Зажми. Зажми, блять.  – Впихнул мне салфетку, одной рукой так же удерживая меня за локоть, откинулся на спинку кресла и испачканными в моей крови пальцами прикурил сигарету, с прищуром глядя в мое раздраженное лицо. – Идем дальше. К сожалению, Конь тоже не баран. Потому, как только слух пронесся, что штат синекур у Марвина мог бы быть пополнен, но центум высказался против, Конь взял это на вооружение. Он за мной по пятам ходил везде, обиженный, блядь. Вычислил Полякова, занимающегося сходным, начал его прессовать, чтобы он меня сдал. Поляков не сдал, категорически в отказную пошел, когда мы вытащили его. Конь не остановился и вышел на Саида, снова чужого синяка, только доказательств не было, что он отношение ко мне имеет. Ты же помнишь, где Саид базируется? Твой город. Тот самый, откуда ты и Илья переехали сюда. И Конь начал рыть под нового базового, считая, что он, как приближенный ко мне совсем недавно, еще не скреплен со мной тем, чем скреплены остальные, которые сдохнут, но не предадут, однако, трогать его так, как Конь привык, нельзя – базы трогать нельзя вообще, вето. Наши особенно. Иначе тот круг, которому принадлежит посмевший покуситься на чужую базу, остальные старшие разъебут сразу и единогласно,– святейший регламент. Марвин об этом позаботиться.  Базы трогать нельзя. Значит, надо вести переговоры с Ильей. И они вели. Я же говорил, что твой брат не раз доказывал, что он надежен. На тот момент это было действительно так.  Он об этих переговорах мне сообщал. Потом я отрубил его переход в синекуры. Марвин весьма этого хотел, как и сам Илья, у них там вообще любовь с первого взгляда случилась. Илья ему сына его напоминает, а тот, видимо, решил выгоду из этого извлечь. Хуй знает, что это за трешак, но контакты их на всякий случай минимизировал. И отрубил переход. Ну и, собственно, Конь сделал ход конем – предложил ему переход в свой круг, когда меня убьют за то, что я чужих синекур использую. За это убивают, если докажут. И Конь Илье очень хорошо расписал, что если Илья сдает компромат, то есть доменное зеркало, то меня сразу на казнь, а Илья в дамки, пока рушился бы мой круг, а бы его рушили. С особой страстью. Есть на этом свете один человек, который однажды контрольный, предназначенный мне, своей спиной словил, и здесь бы этот человек начал очень мощную энтропию, если бы меня на плаху повели. Меня бы повели, а, между тем, этот человек игрок особого уровня. Редчайшего. Исключительного. Ему равных среди всех этих  нет не только в создании потоков, их управлении, но и в искусстве разрушения. Шива, это не просто так. За все свою жизнь я разное повидал, но не видел таких талантов с наслоением очень высокого интеллекта и при этом в сочетании с редчайшей твердостью в своих убеждениях, взглядах и принципах. Исключительной твердостью. И пока мой брат рушил бы круг и систему, создавал бы полную анархию и абсолютный хаос, твой брат спокойно бы перешел в другой круг.  На этом Конь при переговорах с Ильей акцент сделал, и он в этом прав, потому что так уже не раз было, что когда клан рушится, из него все бегут и их с радостью и без вопросов принимают в чужие круги, потому что без переговоров и оплаты можно взять хорошее звено. Не знала, да? Забыл рассказать, что здесь как в футболе, особые игроки имеют свою цену. Называется переход. По факту это продажа звена между кругами, но кому хочется, чтобы его интеллект называли товаром? Да и не рабы мы вроде, право голоса имеем, потому что это очень опасно, когда интеллект не спрашивают и перепродают кому захотят. Бывали уже случаи, когда ломались круги где с интеллектом как с безвольным товаром обращались, для того и регламент вывели, а то любимое бабло заебались терять. Отвлекся, извини. Что сделал Илья в ответ на это предложение? Позвонил Вадиму, чтобы знать, когда его сестра улетит из города. Чтобы знать, когда дать согласие. Удобно. Сестра в Дании на полном пожизненном обеспечении и под абсолютной протекцией, он на повышенной должности, препятствие устранено, ибо Истомин и Шевель пали бы, а их ключевые звенья, которые могли бы начать рыть, отосланы и никогда сюда не сунутся. Правда не всплывет. Он спокойно перейдет в любой круг, потому что у нас тут война, можно звенья за бесплатно взять, и приняли бы его охотно, нам не до него бы было, никто держать бы не стал, и там, откуда ему приглашение пришло, его бы быстро и без проблем подняли в синекуры. И очень маловероятно, что вообще бы вскрылось, откуда удар пошел. Конь нарыл и все. Заебись же. Про то, что Тима с Лютым, Старым и Рикой явно бы без внимания это не оставили, никто не знал, и Илья тоже. Он сделал очень невыгодную ставку, не выяснив, сколько игроков в игре. Его бы вынудили уйти в фолд. Он просто не знал и это нормально, так и бывает когда далеко не разум правит в голове, а желания. Он не знал, что предав меня, подписал себе приговор в любом случае. Думал, все будет вот так просто и красиво. – Красиво и пугающе улыбнулся, глядя в мои глаза, отвечающие ему ненавистью. – Одно но – я со своим начальством дольше чем Илья, и я знаю, что им нужно. Деньги. А я приношу им очень хорошие деньги, я их создаю и приумножаю, умудряясь делать это так, что меня обожает их общак, который ни с кем другим работать категорически не хочет, он у нас капризный немножко. В таких случаях, когда есть звено, из-под которого ярдами валится бабло, что они все так свято обожают,  регламент очень старательно обходят, прямо по грани, но обходят.