Возвращение - Геннадий Ищенко

Мы отправили домой довольную Вику, убрали со столов и разошлись кто куда. Я уединился с Люсей в своей комнате.

– Он не провалит пол? – спросила она, имея в виду сейф.

– Со временем прогнёт паркет, – ответил я, – но он нужен до лета. Напишу всё самое важное, и останутся только консультации. Надеюсь, что меня не будут часто дёргать. Знаешь, я очень рад, что всё рассказал твоим и они это нормально восприняли.

– Они тебя любят, особенно мама, – сказала Люся. – Ты сегодня назвал её мамой, так у неё на глазах выступили слёзы. Они с отцом хотели сына, а родились мы.

– Я буду благодарен им за тебя до конца дней. Как же я тебя люблю!

– А как? – спросила она, забираясь ко мне на колени.

– Потерпи два месяца, потом узнаешь.

– Смотри, пошёл снег! – сказала подруга, глядя в окно, за которым, кружась, падали редкие хлопья снега. Его с каждой минутой становилось всё больше, поднялся ветер, и вскоре за окном уже мела метель.

– За окном танцует вьюга, не прожить нам друг без друга, мы вдвоём! – запела Люся, обняв меня и положив голову мне на грудь.

– Пока не вдвоём, но скоро будем. Вместе и на всю жизнь.

– Необходимо менять структуру кормовой базы, – сказал академик Авдонин. – Без этого мы обречены на закупку импортного зерна, особенно в годы, неблагоприятные для зернового производства. Или же нужно сокращать поголовье мясного скота.

– Ни о каком сокращении скота не может быть и речи! – отрезал министр сельского хозяйства Мацкевич. – Что вы, Николай Сергеевич, можете предложить конкретно?

– Чем меньше мы заготавливаем сена, тем больше его недостачу приходится восполнять фуражным зерном. Если для собственного потребления зерна выращивается в избытке, то на корм скоту, да ещё при таком росте поголовья, в кризисные годы нам его однозначно не хватит. У нас большинство пашен по плодородию и климатическим условиям сильно уступают тому, что имеют основные экспортёры зерна. Целина – это пример того, как нельзя вести хозяйство, а ведь распашка целинных земель продолжается до сих пор. Американцы в своё время разбили на этом лбы, а мы упорно наступаем на те же самые грабли! Травополье запрещено, лесозащитные станции ликвидировали! Американцы восстанавливали плодородие своих почв, пользуясь работами русских почвоведов! Почему же у нас считают, что воля руководства превыше законов природы?

– Вы говорите, да не заговаривайтесь! – привстал Мацкевич.

– Не мешайте говорить! – раздражённо сказал министру Суслов. – Вас мы ещё послушаем!

– Если сказал лишнее, извините! – сказал Авдонин. – Просто наболело. Распахали пятьдесят миллионов гектаров, когда по плану нужно было в три раза меньше! Шесть центнеров с гектара – это урожайность? А степь загубили и продолжают губить. Нужно заниматься окультуриванием лугов и пастбищ, иначе скот скоро будет есть одно зерно. А для большинства районов, где мы его выращиваем, засуха раз в три–пять лет – это нормальное явление. Пока мы закупаем мало зерна, но если серьёзно не повысить культуру земледелия, со временем закупки возрастут многократно. О какой продовольственной независимости можно говорить? Если вы действительно хотите воспользоваться моими советами, могу разработать общую программу действий. Детализировать её по регионам – задача вашего министерства, уважаемый Владимир Владимирович, академия может в этом только помочь.

– Что-нибудь можете добавить? – спросил Косыгин.

– Мне непонятна наша гонка за мясом. Это чтобы догнать Запад или накормить народ? У нас громадные возможности по морепродуктам. Японцы, например, едят рыбы в пять раз больше мяса. Производство мяса нужно увеличивать, но не на столько и не любой ценой. Но это уже только моя личная точка зрения.

– Спасибо, Николай Сергеевич, – поблагодарил Косыгин. – Ждём вашу программу. Когда будете готовы, сообщите Владимиру Владимировичу, мы её рассмотрим. Теперь выслушаем вас, Мстислав Всеволодович.

– Исследованием новых технологий в области полупроводниковой техники и микроэлектроники по предложенной белорусами программе занято тридцать два научных учреждения, – сказал Келдыш. – В основном это академические институты, но есть и несколько отраслевых и специальные конструкторские бюро. Хочу поблагодарить Совет министров за большую и своевременную помощь в приобретении необходимого оборудования. Проведена очень большая работа, но на выходе только две темы, по остальным предстоит работать два-три года, а потом начнём внедрять в производство. Отдача будет очень большой, но не раньше чем через пять лет. Приходится решать очень много сложных вопросов. Но без этого этапа нечего даже и думать подходить к изучению и реализации второго пакета научно-технической информации. Пока мы не испытываем необходимости в дополнительном финансировании, вполне достаточно отпущенных средств.

– А если ускорить? – спросил Суслов.

– Если начнём подгонять учёных, получим на выходе сырой материал, – ответил Келдыш. – Это потом аукнется в производстве. Там всё цепляется одно за другое. Я сам хотел бы быстрее получить многие виды изделий, но, этого нельзя сделать, пока не отработана технология.

– Спасибо, Мстислав Всеволодович, – сказал Косыгин. – Давайте выслушаем Владимира Фёдоровича.

– В нашем министерстве рассмотрели те мероприятия, которые были отданы на экспертизу, – сказал Жигалин. – Большинство из них не по нашему профилю, но специалисты дали свою оценку. Реализация предложенных планов приведёт к экономии миллионов тонн металла, в основном чугуна и стали, и к снижению металлоёмкости изделий во многих отраслях производства. Но пока это только лозунги. Не существует оборудования для производства нужных материалов, в первую очередь высококачественных пластмасс. Необходимо заняться исследованиями свойств заявленных материалов и разработкой технологических процессов их получения. Мы рекомендовали институты соответствующего профиля. Часть работ можно провести в плане ОКР специализированных КБ Минхимпрома.

– Хорошо, передайте докладную записку секретарю. Всё, товарищи, на этом закончим.

Все, кроме Суслова и Косыгина, покинули комнату совещаний.

– Что будем делать с Чехословакией? – спросил Суслов. – В Политбюро мнения разделились.

– А что думает Леонид Ильич? – спросил Косыгин. – На последнем заседании он не высказал своё мнение, только слушал других. Вы обсуждали с ним этот вопрос?

– Он пока не определился, – ответил Суслов. – В Министерстве иностранных дел считают, что Дубчека и его окружение не удастся контролировать. В международном отделе ЦК очень скептически относятся к тому, что Новотный под нашим давлением оставит свои посты. Пономарёв считает, что у нас мало возможностей влиять на оппозицию.

– Значит, силовой вариант? – спросил Косыгин. – Реформы отставляем?

– Ему легко предлагать, – раздражённо сказал Суслов. – Контролируемые реформы! А как мы будем их контролировать? Через Гусака? Так ведь он был лояльным под прицелом наших танков. Хватит ли одной угрозы? И потом там надо убирать человек двадцать. Техническая возможность есть, но на такой падёж в рядах оппозиции не отреагирует только идиот, как бы это ни маскировалось под естественные причины!