Возвращение - Геннадий Ищенко

Благодаря частой практике я уже научился подбирать мелодии влёт. Конечно, потом их приходилось шлифовать.

– Слушай. В юности матушка мне говорила, что для любви своё сердце открыла. Нынче другие пришли времена, бедная, как заблуждалась она! Ах нынче женихи твердят лишь о богатстве, костры былой любви навеки в них погасли, и лишь один из них – сам ангел во плоти, но где его найти, но где его найти? А у меня душа…

– Здорово! – оценила она. – Этот романс можно спеть и под рояль. В нём нет ничего такого, чтобы нельзя было петь. Сошлёмся на Чехова, вряд ли многие его читали. О чём этот рассказ?

Я рассказал историю незадачливого дачника, вызвав смех подруги.

– Нормально, учим! – сказала она. – Кто читал, тот поймёт, а остальные будут слушать как шуточный романс. А рассказы и анекдоты оставим тебе.

Пятнадцатого декабря после борьбы меня отвезли в один из тиров Комитета.

– Стандартные модели не подойдут, – сказал инструктор. – Не потому что не удержишь или не сможешь стрелять, поставлена задача подобрать что-нибудь малозаметное.

– Пистолет Коровина? – спросил я. – Толку от него! Мне уже давали тысяча девятьсот шестой Браунинг. Хорошо, что не пригодился, а то только рассердил бы противника.

– И как стрелял? – поинтересовался тренер.

– Из Коровина не стрелял, а из Браунинга результат был выше среднего.

– Карманный пистолет не игрушка, – сказал тренер, – особенно для человека, который хорошо стреляет. Не хочешь? Хорошо, попробуем «Вальтер ППК». Он немного тяжелей и больше карманных моделей, но это настоящее боевое оружие. Изготавливался под разные калибры, тебе подойдёт семь и шестьдесят пять сотых. Подожди, сейчас принесу.

Пистолет понравился красотой и небольшим весом. Я не стал выпендриваться и показывать свой профессионализм, а выслушал инструкции и повторил манипуляции тренера с разряженным пистолетом. Потом его зарядил и расстрелял семь патронов, выбив шестьдесят два очка. Вторая попытка увеличила результат ещё на два.

– Не чемпион, но уже близко, – сказал удивлённый тренер. – У нас никто не выбивает из него больше шестидесяти шести. Сейчас покажу, как делать разборку и осуществлять уход. Завтра в это же время здесь будет комиссия, которая должна подтвердить твою готовность к ношению оружия. Потом оформят документы и подготовят ствол. Перед получением нужно выучить несколько инструкций и сдать зачёт.

– Скоро буду вооружён и очень опасен, – сказал я Люсе. – Дадут настоящее оружие.

– Будешь носить?

– Только в тех случаях, когда не будет охраны, а так пусть лежит в сейфе. Люсь, сегодня печальный день.

– А что случилось? – всполошилась она.

– Умер один из тех американцев, ради которых этой нации можно кое-что простить. Знаешь Уолта Диснея?

– Кажется, что-то знакомое. Слышала или читала, но не помню где.

– Это великий человек. Именно он сделал мультипликацию такой, какая она сейчас, и заложил основы той, которая будет в моё время. Вы-то не видели ничего из его работ, разве что «Три поросёнка». Могли ещё смотреть «Бэмби», но я не помню, чтобы видел его в это время.

– «Три поросенка» видела, но это наш мультик.

– Знаешь, о чём я жалею больше всего? – сказал я. – Поменяется будущее, и многих произведений просто не создадут. Мы можем спеть песни, я могу воссоздать часть книг, но фильмы и мультики останутся только в моей памяти. Как бы я хотел показать тебе многие из них, например, «Рапунцель». Ты была бы очарована.

– Не создадут тех, будут другие, может, ещё лучшие.

– Может быть, – вздохнул я, – но мне будет жалко тех. И очень не хватает компьютера и всего того, что он давал.

– Ты рассказывал, но мне трудно такое представить. Ничего, когда-нибудь сделают.

– Боюсь, что не будет той свободы общения или она появится очень нескоро. Если останется борьба двух систем, на свободу пользования сетью наложат много ограничений. Той мировой сети, какую я знал, уже не будет. Да и компьютеры появятся у нас в личном пользовании только в следующем веке. Не потому, что не смогут сделать, просто посчитают это излишней роскошью и бросят все силы на обеспечение ими науки и производства. Хорошо хоть не будет геймеров. В моё время молодёжь из-за компьютерных игр забывала даже о размножении. Это было сродни наркомании. Смотри, какой повалил снег! Получу пистолет, и будем гулять во дворе одни. Если хотят, пусть наблюдают, но издалека.

Так я и сделал. Когда вальтер занял своё место в сейфе, я сходил к куратору.

– Фёдор Юрьевич, вы в курсе того, что меня вооружили? – спросил я. – Вот и прекрасно. Теперь не буду никого из вас брать на прогулки во дворе. В этом нет необходимости, и с вами мы не гуляем, а ходим под конвоем и привлекаем к себе внимание охраной. Я договорюсь и по поводу машины, чтобы она больше не заезжала во двор, а ждала на улице. И так уже судачат, что за шишки живут в наших квартирах. А вам я буду звонить, перед уходом и когда вернёмся. Если посчитаете нужным, можете наблюдать, но издалека.

Он промолчал, и мы начали гулять по вечерам, выбирая время после восьми часов, когда во дворе почти никого не было. Кто-нибудь из парней тоже дышал свежим воздухом, но нам они больше не мешали.

Я каждый день внимательно слушал сводки из Вьетнама. Налёты американской авиации на Северный Вьетнам участились, и резко возросли потери самолётов. Долго так продолжаться не могло, они просто обязаны были что-то предпринять помимо восполнения потерь, иначе пилоты откажутся совершать боевые вылеты. Как показала история, американские вояки при заметных потерях оказывались полностью деморализованы. Во Второй Мировой, когда они сражались с Японией или вели к нам караваны с помощью, такого не было.

Они эти меры приняли. В моей реальности стратегическую авиацию использовали против Северного Вьетнама только эпизодически и до шестьдесят восьмого года, а потом перестали. Массовые налёты начались только в семьдесят втором. Теперь всё изменилось. Двадцать четвёртого декабря с базы Андерсен на острове Гуам по районам предполагаемого базирования средств ПВО был нанесён удар двадцатью восемью стратегическими бомбардировщиками. В налёте приняли участие и тактические бомбардировщики, и прикрытие из штурмовиков и истребительной авиации. В небо Демократической Республики Вьетнам ушли полторы сотни американских самолётов. Больше шестидесяти из них не вернулись, в том числе и восемь «крепостей». Это был шок, вслед за которым в Соединенных Штатах разразилась настоящая истерия. Очень быстро связали свои потери с караваном судов, который сопровождали наши боевые корабли, и сделали правильные выводы. В адрес Советского Союза посыпались угрозы и обвинения. В ответ прозвучало заявление министра иностранных дел Громыко, в котором говорилось, что СССР оказывал и будет оказывать ДРВ военно-техническую помощь. Советских войск на территории Северного Вьетнама нет, а присутствующие в небольшом числе военные советники и добровольцы лишь оказывают помощь братскому народу в защите республики от варварских бомбардировок. Последовал ещё один массовый налёт авиации, после которого у Америки стало на сорок три самолёта меньше. После этого бомбардировки ДРВ прекратились вообще.