По ту сторону жизни - Александр Чиненков

Оглядев всё это изобилие, Кузьма, перестав обращать внимание на притихших у входа немцем, заправил горн углём и зажёг его.

— Чего ковать будем? — спросил он, обращаясь к переводчику, а тот тут же перевёл его вопрос главному инженеру.

— Шестерёнку, — ответил переводчик и передал Малову деталь с погнутыми зубцами. — Только она должна быть новой и готовой к применению сразу же после перековки!

— Хорошо, — кивнул Кузьма, осмотрел шестеренку и бросил в раскалённый горн.

— И почему ты так поступил? — округлил глаза переводчик. — Ты даже не замерил зубцы у детали и…

— Я сделаю всё, как надо, — хмуро буркнул Кузьма. — Скажи инженеру, пусть не беспокоится…

Проследив за нагревом детали в горне и не дав ей перегреться, Кузьма выхватил её из углей клещами и положил на наковальню.

Основной способ, с помощью которого изготавливается в кузнице изделие, — это ручная ковка. Ударами ручника или кувалды достигается желаемая форма заготовки в холодном или разогретом состоянии (в зависимости от её толщины). Свободная ковка осуществляется произвольными ударами молота на усмотрение кузнеца.

Кузьма взял правой рукой кувалду и покрутил её, определяя на вес. Ручная ковка требует от кузнеца не только кропотливой работы, но и определённых физических данных и выносливости. В процессе изготовления кованого изделия наносится несчётное количество ударов 8—10-килограммовой кувалдой. Для этого нужна хорошая сила и профессионализм. Всем этим как раз и обладал Кузьма.

Выслушав инженера, переводчик приблизился к Малову.

— Как ты собираешься работать один, без напарника? — поинтересовался он. — Один должен указывать место удара кувалдой и направлять весь процесс ковки, а второй…

— Отойди, как-нибудь сам справлюсь, — угрюмо глянул на него Кузьма и предупредил: — Хотите смотреть, смотрите, но под руку и с разговорами не лезьте. Ковка — дело тонкое, в советчиках и подсказчиках не нуждается!

На обновление шестерёнки Кузьма затратил полчаса. А когда он очередной раз «выкупал» её в ёмкости с водой и бросил на верстак, инженер, не дожидаясь переводчика, спросил:

— Как это понимать? Третий сорт не брак!

— Деталь готова, — ответил ему Кузьма, отставляя кувалду. — Можно использовать, не подведёт, ручаюсь…

* * *

— Доктор Зигмунд Рашер из мюнхенской больницы Швабингер очень любит свою работу и свою 48-летнюю жену, — сказал Мартин Боммер, останавливаясь перед сидевшим в кресле Азатом Мавлюдовым. — Её он любит так, что уже в столь преклонном для деторождения возрасте она подарила ему одного за другим трёх малышей!

— И? Что в этом удивительного? — усмехнулся Азат. — Я задал тебе вопрос: что собираемся делать мы в этом мрачном замке? А женщины могут рожать в любом возрасте, если сохранили крепкое здоровье!

— В кругах СС прошёл слушок, что дети у супругов Рашер, с точки зрения расовой теории, отличаются более совершенными качествами, — продолжил Мартин. — Этим научным достижениям среди посвящённых никто не удивился — все знали, что у члена СС и штабного врача германских ВВС была одна идея фикс: выведение опытным путём всё более полноценных поколений «нордической расы»!

— Что-то я не совсем понимаю тебя, — насторожился Азат. — Ты сегодня впервые явился ко мне в чёрной форме войск СС, я с трудом выговариваю твое звание, и ты пытаешься мне что-то рассказать, но заходишь из такого далёка, что я теряюсь и ещё больше не понимаю тебя.

— Я тебе коротко втолковываю одну предысторию, которая собрала в этом замке всех нас, — улыбнулся Боммер и, подойдя к висевшему на стене большому зеркалу, не без интереса осмотрел своё отражение. — Так вот, — продолжил он, обернувшись, — собственно, именно на этой почве и завязалось «трогательное» знакомство доктора Рашера и всемогущего рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, переросшее в серьёзную работу с «живым человеческим материалом».

— С чем? — ужаснулся Азат. — О чём ты только что сказал, Мартин?

— Сам доктор Рашер работает в концлагере Дахау, — усмехнулся Боммер. — У него много проектов в медицинском направлении. Одним из них поручено заниматься мне и подобранной мною команде!

— Мы здесь будем заниматься опытами над людьми?! — прошептал поражённый услышанным Азат.

— Да, конечно, только в хорошем смысле, — уточнил Мартин. — Доктор Рашер очень озабочен тем обстоятельством, что немецкие лётчики, на обучение которых тратятся огромные деньги, летают слишком низко и поэтому их постоянно сбивают!

— И, во время нашего перелёта, твой приказ лётчикам поднять самолёт на предельную высоту…

— Да, это начало опыта. Мне вдруг захотелось проверить, насколько прав доктор Рашер!

Глядя на Боммера, на пугающую форму на нём и на фанатичное выражение его лица, Азат почувствовал холодок внутри и дрожь в коленях.

— И-и-и… каких результатов пытается добиться доктор? — спросил он взволнованно. — Заставить пилотов летать выше?

— По его мнению, опыты по исследованию воздействия воздушных высот на лётчиков давно застряли на мёртвой точке, — охотно пояснил Мартин. — Теперь доктор добился возобновления опытов с участием в них живых людей!

— И этих людей к нам будут поставлять из лагеря? — всё задавал и задавал вопросы едва живой от страха Мавлюдов.

— Доктор Рашер получил «добро» на десятки «морских свинок» в человеческом обличье, — холодно и жёстко отвечал Мартин. — И это не только военнопленные, преступники и евреи, но и цвет нации, чистокровные арийцы!

После этого памятного разговора минуло чуть больше месяца.

Для проведения «высотных» экспериментов из Мюнхена в замок были привезены специальные барокамеры, откуда воздух выкачивался именно так, что моделировались реальные условия отсутствия кислорода и низкого давления, характерные для больших высот. Как только вновь созданные лаборатории были готовы для проведения опытов, в замок доставили крепких здоровых мужчин, специально отобранных для участия в экспериментах.