Двойной захват - Олег Владимирович Кондратьев

уже успевшее оторваться от палубы человеческое тело в полете слегка изменило направление, что не позволило ему соприкоснуться с другим человеческим телом в этом же отсеке, неподвижно замершим с поднятой вверх правой рукой. Вместо такого соприкосновения первое тело вошло в прямой и непосредственный контакт с металлической машинкой одного из клапанов вентиляции, укрепленной на кормовой переборке.

«Не брился бы наголо, может, что и самортизировало. А то, вон, даже руки по швам, как у Бэтмена в полете. Ох, непросто это: черной головой, да в блестящую станину!» – Теперь Сергей сам удивился ясности, с которой заработала его голова.

Толчок привел в чувство и доктора, которого просто протащило пару метров по палубе и аккуратно уложило к открытой двери одной из кают по правому борту совсем рядом с прижатым к переборке Рединым. Сейчас Эдуард сидел, расставив ноги, потирая попеременно то затылок, то грудь и, видимо, пытаясь воссоздать в уме картину последних секунд своей жизни. От традиционного вопроса «Где я?» он, однако, мужественно воздержался.

В это время до сознания Сергея наконец дошло, что уже несколько секунд из динамиков несется какой-то вызов на английском языке, предназначенный, судя по обращению, к капитану. Сергей перевел взгляд на замершего неподалеку американца, придавленного этой же силой к ступенькам короткого вертикального трапа, и потому не распластанного где-то в конце проходного коридора, на палубе, в позе ныряющей лягушки:

– Чего ж ты молчишь, родной?! Чи, язык прикусил, чи, память отшибло? Ну нельзя же так остро и болезненно реагировать на всякие незначительные колебания! А что же тогда бы ты делал, если бы твой черножопый дружок до меня допрыгнул? А, янка неразумная?! Граната не просто нас всех по кусочкам бы разметала, тут такое в отсеке началось бы, что вы всем своим сраным экипажем не расхлебали бы. А в анналах мировой истории трагедий на водах появилась бы еще одна сгоревшая субмарина со многими десятками трупов… – Сергей говорил негромко и спокойно, исключительно для себя, зная, что перевода все равно не последует.

– Во, а пальцем-то чего ты в меня тычешь, чурка бессловесная? Хочешь поклянусь, что вот к этому никакого отношения не имею? Даже перекрещусь! Только гранату в другую руку переложу… – С этими словами Сергей действительно попытался освободить для крестного знамения правую руку, перехватив гранату левой. В глазах капитана, до этого напоминавших глаза дохлого морского окуня, мгновенно вспыхнул огонек то ли неподдельного интереса, то ли благоговейного ужаса, Сергей так и не смог определить, но колени американцы подогнулись, и тело приняло положение склонившегося над плахой преступника за секунду до близкого знакомства с топором палача.

– Что, и так веришь, да?

В это время динамик вдруг неожиданно выплюнул фразу:

– …да живые вы там еще, мать вашу?! Редин, Корчинский!

Каким же родным может быть голос старого знакомого Немо, даже искаженный мембранами громкой связи! Сергей, кряхтя, поднялся и доковылял до закрепленного на переборке переговорного устройства:

– Я – Редин. Слышу вас хорошо. В отсеке четыре человека. Все живы. Очагов пожара и поступления воды нет.

– Михалы-ы-ыч!!! Родной! Это ведь наши в корме главный балласт с местного заполнили по правому борту! Сердюк организовал. Говорит, «проинтуичил», что ваши переговоры не в ту степь заехали, до рукоприкладства чуть не дошло. Врет, подлец! Подслушку организовал. Корму разгерметизировал, в нарушение всех запретов.

– Ох, Коля, если бы вы знали, что еще могло произойти… Ну а так, конечно, по рогам он получит по полной программе. А потом мы с Корчинским будем его поить до отключки за то, что наши жизни спас. И не только наши.

– Как это, Серега?

– Не телефонный разговор. Потом все объясню. Короче, оставайся в центральном. Скоро я с тобой уже из кормы свяжусь. Там-то хоть по твоим сведениям жертв нет?

– Так, по мелочи: шишки, синяки. Они в общем-то готовы были к свистопляске. А предупреждать кого-либо, говорят, было поздно и неразумно.

– Отлично. Знаешь, Немо, только сейчас мы победили окончательно и бесповоротно. Поверь, я это точно знаю! Через пару минут их кэп отсюда со своими свяжется. Пусть не волнуются и, главное, не дергаются. А то у нас тут один брюнет дернулся уже…

Увидев, что доктор поднялся на ноги, Сергей жестом подозвал его к себе:

– Ты извини, Эдик, что не даю тебе передохнуть: переводчик позарез нужен, чтобы все точки над i расставить с этим придурком. – Он мотнул головой в сторону капитана. – Моя бы воля, я ему для начала и памяти вечной всю морду разбил сейчас! Ладно, проехали. Не знаю, что он из всего происходящего понял, поэтому переводи так:

– Только что, капитан, вы снова стали свидетелем того, что без особых усилий мы можем проделать с вашей субмариной прямо из кормы. Больше демонстраций не будет. Вводим режим жесткого управления. Начинается отделка щенка под капитана. Это цитата из вашего, кстати, американского автора. Ну, а наш саммит посчитаем закончившимся полной договоренностью сторон. Не звездеть! – резким командным голосом прикрикнул Сергей, заметив, что американец начал что-то лопотать, выслушав перевод. – Демократия и расшаркивания отменяются впредь до благополучного убытия русских моряков с этой ядерной калоши. Свидетелей тут нет, и я буду диктовать условия. А вы имеете последнюю возможность сохранить лицо. Ха-ха, теперь уже не только в переносном, но и в самом прямом смысле!

Эдуард, скажи ему, чтобы не пялился на гранату, а то она, как живая, у меня в руках подпрыгивать начинает, еще выскочит ненароком. Сейчас, по моей команде, из кормы спрямят лодку. Потом, вместе с тобой, доктор, мы уйдем, и тогда он может вызывать своих нукеров, чтобы помогли «радисту» отсюда убраться. Точнее, оттащить его: минут тридцать без сознания ему еще обеспечены, так?

Капитан же пусть вплотную займется своими прямыми служебными обязанностями: лодка должны быть готова к переходу в точку рандеву максимальным надводным ходом через полчаса. А во всех технических вопросах пусть полностью полагается на своего главного механика. Координаты этой точки мы узнаем, когда его настоящий радист свяжется с нашим штабом. Причем сделает это в присутствии и под полным контролем нашего специалиста, который сейчас прибудет на центральный пост, и капитана второго ранга Корсунова, с которым вы все уже познакомились.

Редин вновь вызвал на связь центральный:

– Немо, ты меня слышишь?

– Так точно!

– Пусть их стармех подготовит систему для продувания и заполнения ЦГБ от любой перемычки ВВД, сам ему покажи. А Сердюку в корму прикажи не препятствовать спрямлению. Он там разберется, что делать. И не надо больше его «шуток с яйцами», как в том анекдоте о