Древо ангела - Люсинда Райли

пыталась бить себя по голове кулаком, чтобы прогнать их. Она отвечала им, крича так же громко, как они, но голоса не затихали… просто не затихали.

В отчаянии она позвонила врачу и попросила выписать сильные успокоительные, но и они не смогли успокоить ее или приглушить голоса.

Ческа понимала, что слетает с рельсов. Ей была нужна помощь, но она не знала, где ее искать. Если она расскажет врачу про голоса, тот немедленно запрет ее в психушку, так же как сделали те доктора, когда она была беременна.

Через две недели этого ада Ческа однажды утром взглянула в зеркало – и ее там не было.

– Нет! Нет! Ну пожалуйста!

Она опустилась на пол. Она снова стала невидимой. Может быть, она уже умерла… Ей так часто это снилось. Что же было настоящим? Она больше не понимала. Ее голова раскалывалась, голоса гудели в ней, смеялись над ней.

Она маниакально забегала по дому, завешивая простынями те зеркала, которые были слишком большими, чтобы перевернуть их, и поворачивая остальные лицом к стене. Потом она, стараясь отдышаться, села в гостиной на пол.

Ческа понимала, что так продолжаться не может. Голоса были правы, когда говорили ей, что у нее нет будущего.

– Кто-нибудь, помогите, помогите, помогите мне!

– Никто не поможет тебе, Ческа… никто… Никто тебя не любит, никто тебя не хочет…

– Стоп! Перестаньте! Остановитесь! – Ческа начала методично биться головой об стену, но ее мучения все продолжались.

Вскоре после этого она встала. Альтернативы не было. Покоя, которого она так хотела, можно было достичь единственным способом.

Ческа медленно прошла в свою спальню и вынула из прикроватной тумбочки пузырек. Сев на пол, она смотрела на невинного вида желтые шарики, глядящие на нее из-за прозрачного коричневого пластика. Интересно, подумала она, сколько надо выпить, чтобы наверняка. Отвернув крышечку, она вытряхнула на ладонь одну пилюлю.

В ушах снова зазвучали голоса, но на сей раз она только рассмеялась.

– Я могу остановить вас! – торжествующе воскликнула она. – Это очень просто, просто…

Она поднесла пилюлю к губам и почувствовала на языке ее шершавую поверхность. Взяв с тумбочки стакан воды, она проглотила ее. Проглотив три, она подняла глаза к небесам, откуда, как она была уверена, на нее смотрел Джонни.

– Можно мне уже туда, к тебе? Ну пожалуйста? Я не хочу вниз, к этим. Если я скажу, что жалею и что верю в Бога, мне же позволят?

Наконец-то у нее в голове настала тишина. Ей никто не ответил, и у нее по щеке поползла одинокая слеза.

– Мамочка, мне так жаль. Я правда, правда этого не хотела.

А как насчет Авы? Ты бросила свою дочку… Кто может такое простить?

Голоса снова вернулись.

– Пожалуйста! Ну пожалуйста! – взмолилась она. Она сжала в ладони пузырек и собиралась проглотить еще таблетку, когда раздался шум… новый шум… Это звонил колокол, висящий у входа в ад…

Его удары отдавались у нее в голове.

– Стоп! Стоп! Ну пожалуйста! – Шум казался странно знакомым, и постепенно она поняла, что это не призывающий ее адский колокол, а звон колокольчика, висящего у входных ворот.

– Уходите, уходите! – закричала она.

– Ческа, это я, дядя Дэвид!

Ческа подняла глаза на видеоэкран. Дэвид? Этого не могло быть. Он был в Англии. Это снова голоса. Они пытаются сыграть над ней шутку.

Она привстала и вгляделась в его лицо на экране, чтобы убедиться. Да, старше, толще, с поредевшими на висках волосами, но все те же сияющие глаза…

– Ладно, ладно. – Ческа, пошатываясь, прошла в коридор и отключила систему охраны, после чего нажала на кнопку замка, чтобы впустить Дэвида в ворота.

Когда Ческа открыла ему входную дверь, Дэвид с трудом сумел сдержать изумление. Ее волосы свисали всклокоченными грязными прядями, глаза были остекленевшими, под ними – большие темные круги. Зрачки метались из стороны в сторону, придавая ей сходство с загнанным животным. Посреди лба темнел большой синяк. Грязная майка висела на тощих плечах, а когда-то такие красивые ноги напоминали две палочки. Она покачивалась на ногах, словно пьяная.

– Ческа, как я рад тебя видеть, – он потянулся поцеловать ее и ощутил запах грязного тела.

– О, Дэвид, Дэвид, я… – Ее голубые глаза в ужасе уставились на него, и она тут же залилась слезами и снова опустилась на пол.

Он посмотрел, как она сидит там, раскачиваясь взад-вперед, и опустился на колени, чтобы успокоить ее, но, когда он попытался прикоснуться к ней, она закричала. Потом он увидел зажатую у нее в руке бутылочку с таблетками.

– Так. Я вызываю врача.

Она подняла на него глаза.

– Нет! Я… Я в порядке, правда.

– Ческа, погляди на себя. Ты совсем не в порядке. – Он вытянул пузырек из ее сжатых пальцев и взглянул на этикетку. – Сколько этого ты успела выпить?

– Только три или четыре.

– Можешь поклясться?

– Клянусь, Дэвид.

– Хорошо. Давай-ка поднимем тебя с пола. – Он быстро сунул пузырек в карман и помог ей встать. Она сумела дойти до гостиной, где рухнула на диван, протягивая к нему руки.

– Пожалуйста, обними меня. Дядя Дэвид, просто обними меня и подержи.

Дэвид сделал, как она просила, и она зарылась лицом ему в колени. Полежав так немного, она подняла глаза и посмотрела на него, вглядываясь в его лицо. Потом подняла руку и провела по его глазам, носу, рту.

– Ты настоящий?

Он хихикнул.

– Ну, я очень надеюсь, что да. А почему ты спрашиваешь?

– О, это потому, что за последние несколько дней мне столько всего примерещилось… Люди, места… – Ее лицо внезапно осветилось улыбкой. – Если ты настоящий, то я так рада, что ты тут.

И с этими словами Ческа закрыла глаза и мгновенно заснула.

40

Немного погодя Дэвид осторожно переложил голову Чески на диван, оставил ее спать, а сам прошел в кухню. Там он тут же увидел грязные столы и поверхности, заставленные немытой посудой. Вынув из кармана бутылочку с таблетками, он высыпал их в слив раковины и смыл водой. У него не было сомнений в том, что собиралась сделать Ческа, и он благодарил судьбу, что решил заехать к ней, когда проезжал мимо ее дома по пути в гости к своему старому другу, живущему выше на холме.

В последние несколько лет он время от времени работал в Голливуде и иногда заезжал к Ческе, полагая, что важно сохранять с ней какой-то контакт, даже несмотря на то, как она бросила Аву. Как правило, в доме всегда болтался какой-нибудь мужчина, так что