Краткая история Японии - Джон Г. Кайгер

Оккупация

В префектуре Окинава японцы какое-то время еще упрямо противостояли противнику, но в других областях страны после объявления о капитуляции продвижение сил союзников больше не встречало вооруженного сопротивления. Победители ввели в стране режим непрямого военного правления и поддерживали его больше шести с половиной лет (август — сентябрь 1945 — апрель 1952 года), была принята новая конституция страны, начато восстановление ее экономики и проведена демилитаризация.

Домой вернулись демобилизованные солдаты и офицеры, а также гражданские лица и их семьи, репатриированные с континента, где некоторые из них жили уже полвека. Японские города лежали в развалинах — пепелища, среди которых кое-где виднелись дымовые трубы, хозяйственная утварь или случайно уцелевшие стены бетонных зданий. Население было подавлено. Остатки сил измотанные войной люди тратили на поиски продуктов питания и крыши над головой. И работы, конечно. В сельской местности дела обстояли немного получше.

Оккупационные власти возглавил генерал Дуглас Макартур (1880–1964), главнокомандующий союзными войсками в Японии. Основы конкретных действий в отношении побежденных были изложены сначала в Потсдамской декларации, а затем в «Основных принципах политики США в отношении Японии в начальный период оккупации». Этот документ провозглашал главной целью оккупации устранение возможной военной угрозы в будущем и всемерное содействие развитию в Японии демократических тенденций. Предполагалось, что штаб оккупационных войск будет действовать через правительство страны. Так это и произошло, причем с большим вниманием к деталям.

Впрочем, начали оккупационные власти решительно, что выразилось, в частности, в «чистке» — бескровной попытке устранить с горизонта общественной жизни несколько ключевых фигур. Ее задачи, как и результаты, не имели ничего общего с попыткой постфактум обвинить кое-кого из бывших лидеров государства в военных преступлениях, за которые были казнены Тодзио Хидэки и еще шесть человек. В результате «чистки» 167 000 профессиональных военных запретили открыто участвовать в политике — было установлено, что они в значительной степени ответственны за втягивание Японии в войну. В целом «чистке», главными целями которой были обновление руководства страны и защита парламентской демократии против крайне правых, а после 1950 года и крайне левых течений, подверглось около 200 000 человек. В связи с изменением американской политики в Восточной Азии «чистили» также коммунистов, которые выступали против войны, и ультранационалистов.

Далее штаб генерала Макартура убедил японское правительство принять в 1946–1950 годах новые законы, регулирующие правоприменение, местное самоуправление, образование, трудовые отношения, сельские земельные владения, деятельность полиции и крупных предпринимателей — большого бизнеса. Во многих случаях целью реформ было ограничение полномочий центральной власти в пользу местной, а иногда — законное укрепление прав отдельных лиц и сообществ. Во всех этих ситуациях представители держав-победительниц инициировали работу японского правительства либо контролировали ее.

Скорость, с которой вступили в действие «Основные принципы» и другие директивы, предусмотренные Потсдамской декларацией, создает ошибочное представление о единстве данных начинаний. Американцы почти ничего не знали об особенностях менталитета японцев (они даже японского языка не знали), и то, что им удалось провести через парламент так много новых законов, зависело скорее от желания и сотрудничества самих подданных императора. Безусловно, некоторые японцы просто старались угодить оккупационным властям, предугадывая их пожелания, но другие воспользовались возможностью воплотить в жизнь давно обдуманные мысли, и это смягчило «разрыв» между довоенной и послевоенной общественной жизнью. Нельзя сказать, что роль штаба оккупацинных сил в разработке политики ограничивалась лишь реализацией идей, которые все это время лелеяли японские реформаторы. Отнюдь нет! Хотя в какой-то степени именно это и происходило… И тем не менее почти ничего нового в процессы управления или практические аспекты администрирования оккупация не привнесла.

Свой самый значительный вклад она сделала в сфере политической риторики. По праву победителя и в силу глубокой личной убежденности генерал Макартур сам часто говорил о демократии, связывая существование новой мирной Японии с правительством, основанным, по его словам, на свободно выраженной воле японского народа. Со своей стороны, император Хирохито в новогоднем обращении к народу сделал попытку развеять окружавшую монарший дом мистическую ауру, но в его речи, конечно, не было ничего из традиционного американского набора заявлений. Демократические ценности получили самое памятное воплощение в японской конституции 1947 года, в основе которой лежала идея исключительного суверенитета народа. Статья 1 нового основного закона страны гласила: «Император является символом государства и единства народа, его статус определяется волей народа, которому принадлежит суверенная власть»[185].

Но, вероятно, самый поразительный отход от существующей конституционной теории и практики не только в Японии, но и во всем мире, мы видим в статье 9:

Решающую роль в появлении этой конституционной статьи сыграл не уставший от войны народ, не активисты движения за мир, а генерал Дуглас Макартур.

В целом новая конституция соответствовала проекту, созданному в штабе оккупационных сил в феврале 1946 года. Этот факт, а также давление, оказанное на правительство и парламент Японии, чтобы вынудить их принять соответствующий документ, объясняют, почему риторика нового основного закона больше напоминает «памятники» американской политической истории, чем, например, риторику конституции Мэйдзи. В русле всего этого выезд императора из дворца в здание парламента, где он должен был в мае 1947 года обнародовать конституцию, тоже был обставлен по-новому. В 1930-е император практически не появлялся на публике, а теперь монарха можно было даже сфотографировать — он ехал в открытом экипаже.

Но если в конституции слышны были призывы нового времени, то парламент сохранил в политической жизни значительную преемственность[186]. Да, старый наследуемый институт пэров был вскоре после войны отменен, и верхняя палата законодательного собрания стала палатой советников. Однако в нижней палате, которая уже давно являлась реальным центром деятельности высшего законодательного органа страны, методы работы, партийная организация и даже многие члены партий оставались прежними с довоенных дней, по крайней мере какое-то время. Хатояма Итиро (1883–1959), основатель послевоенной Либеральной партии, в 1931–1934 годы являлся министром образования. В 1946-м в результате «чистки» он был отстранен от общественной жизни. Его преемник на посту главы Либеральной партии, Ёсида Сигэру (1878–1967), стал премьер-министром в период оккупации. Несмотря на то что Ёсида был новичком в партийной политике, его назначение стало еще одним примером преемственности, ведь карьера профессионального дипломата у него была долгой и поистине выдающейся.